— Ух… — Выдохнул я напитанный магией воздух, который поднял в воздух все листья на поляне.
— Выдержал… — Озвучил я очевидный факт. Но сам факт, что очередная волна была близка, был неприятен.
«Ведь я регулярно сбрасываю напряжение на законсервированном складе».
Заложив руки за голову, задумчиво смотрю на падающие листья.
Пусть сейчас и осень, обычно они падают позже, но мой срыв ускорил неизбежное.
— Ведь еще одежду стирать… — Протянул я печальным голосом. На этом поганом острове дождь идет черезчур часто. Нет, я люблю дождь, но только легкий и нечасто, а тут почти все время после окончания лета.
Благо одежда цела — парусина и не такое выдержит.
Достав из кармана яблоко, я захрустел им.
«Из–за чего срыв? Недостаток напряжения? Нет, я только позавчера выложился на полную и приполз домой под утро. Полнолуние? Оно нескоро, а от молодого месяца мне еще башню не срывало».
Косточки дали приятное послевкусие, но все равно хотелось еще…
Блин, тетя успокоится только после того как перемоет всю посуду и мне все косточки, значит минут через пятнадцать, но для гарантии подожду двадцать.
*двадцать семь минут спустя*
— Вернулся? — Руки в боки, грозный взгляд — это наш заград отряд.
Тетя стояла посреди гостиной и внимательно осматривала мою грязную тушку.
— Угу, — Ответил я, падая на диван. Со стороны тети раздался тихий вздох.
— Что опять? — Спросила она, садясь рядом и взлохмачивая мне волосы.
— Да, еле успел добежать до парка, — Ответил я, повернув голову, чтобы траектория чесания покрывала как можно большую площадь.
— Это… — Начала она, но я ее перебил.
— Плохо, вспышки происходят все чаще и чаще и постепенно перестают быть безопасными.
— Но…
— Представь, чтобы было, если на месте раковины был бы человек? — Подкинул я дровишек.
— …
— Это опасно, — Продолжил я сгущать краски.
— И что? — Громкий голос заставил меня скосить взгляд на огромную фигуру, что спускалась с лестницы. — Ты наш племянник, пусть с ненормальным телом, но воспитан ты нормально, поэтому мы уверены, что ты не будешь превращать людей в свиней.
— …
— Вернон прав, пусть твой отец и был неадекватным мажором, но мать была умной, и ты явно пошёл в нее…, но внешностью ты в бабушку Элеонору.
— Понятно… что я пропустил? — Перевел я тему, а то знаю, что начнётся. «Гарри ты точная копия моей матери только немного активнее».
— Мы едем в зоопарк, — Сказала тетя поправляя шаль.
— Мы? — Спросил я.
— Мы.
— Дядя Вернон? — Я повернул голову к нему.
— Да, Гарри? — Спросил он благожелательным тоном.
— Можно я не поеду?
— Нельзя.
— Я неделю не буду менять местами ваши инструменты.
— …
— Две недели, и еще две недели не буду носить воск в школу… и кнопки тоже.
— Петунья, мне кажется он не заслужил такой награды, как поездка в зоопарк. — Попытался он.
— Нет, Вернон, он едет, — Отрезала Петунья.
— Тетя, — Обратился я к ней.
— Да, Гарри?
— Может я окна вымою, а то дожди что–то зачастили, — Предложил я, зная то, как неудобно построен дом, и то, как неудобно мыть его окна. Всё–таки, сколько раз выползал из них посреди ночи.
— Нет, Гарри.
— Две недели, — Увеличил я ставку.
— Нет.
— Месяц? — Неужели и этого ей будет мало? Какая ненасытная…
— И газон, — Всего–то? По полчаса в неделю, и легальная возможность шуметь под окнами в семь часов утра. Да я с радостью.
— По рукам! — Радостно сказал я, вскакивая с дивана, и, заскочив в чулан за свертком, стремительно взлетаю по лестнице. Когда я уже открывал дверь комнаты Дадли, то услышал фразу дяди:
— Этот парень своего не упустит, весь в меня!
Закрыв за собой дверь, заваливаюсь на кровать.
— Дад?
— А, беглец из Тис — Авеню, с чем пожаловал? — Буркнул он, вертясь перед зеркалом и прихорашиваясь. Явно от меня подхватил. Вон, брелками пояс увешан, да и не–человеко–подобный–робот на кофте явно тетей не одобрен.
— Лови! — Сказал я, кидая ему сверток.
Поймав его, он разорвал бумагу одним движением и…
— Она шикарна Гарри! Но что ты хочешь взамен? — Спросил он, держа в руках железную рогатку.
Шипы едкого пурпурно цвета тускло сверкали в неверном свете, а по всей поверхности бежала змея букв с похабным содержанием, но самое главное — это прикреплённый брелок из алюминия, покрытый лаком фиолетово–розового и серебряного цвета, изображающий стилизованную под руну шестерку.
— То, что это дар от чистого сердца, не веришь? — Обиделся я… притворно.