Незадолго до операции Рейнольдс как бы невзначай попросил одного знакомого железнодорожника вычислить время, которое потребуется для остановки поезда. Железнодорожник сказал, что оно составит шестьдесят семь секунд.
Это означало еще одну минуту неопределенности, еще шестьдесят семь ударов сердца в ожидании и страхе перед какой-нибудь неожиданностью.
Во время войны Рейнольдс добровольно вступил в английские десантные войска. Уже в двадцать два года ему присвоили звание майора и наградили дюжиной медалей. Свыше ста раз он прыгал с парашютом за линию фронта, чтобы совершать диверсии в немецком тылу. Он всегда попадал в подразделение смертников, но ни разу не испытывал такого сильного страха, как теперь.
Прошло всего тридцать секунд. Поезд приближался слишком медленно. Уже был слышен скрип тормозов, но еще нельзя было определить, что это за поезд. Вильсон снова начал кликать беду:
— Не дай бог, это военный транспорт…
— Заткнись наконец! — нервно рявкнул на него Рейнольдс. — Мы это сейчас увидим.
Из полутьмы вынырнула передняя часть тепловоза. Рейнольдс держал микрофон наготове, но еще не решался отдать команду к нападению. Ни на одном из передних вагонов не было надписи «Роял Мейл», во всяком случае, Брюс не сразу мог различить ее в темноте.
В Глазго перед отправлением поезда его агент лично убедился в том, что мешки с деньгами погружены, и сообщил об этом по телефону. Во втором вагоне, на котором стояла надпись «Роял Мейл» и номер М 30204 М, находился 121 мешок. Нужно было отцепить первые два вагона и перегнать с помощью локомотива до моста Брайдгоу, где их ожидал Джеймс.
Визг тормозов резко останавливающегося тепловоза прервал размышления Рейнольдса. Локомотив остановился в пяти метрах от него. Прежде чем Рейнольдс успел отыскать глазами нужный вагон, открылась дверь кабины машиниста и мужской голос сказал:
— Позвони-ка в Чеддингтон, узнай, в чем дело, Дэйв.
Потом кто-то спустился с локомотива, пересек насыпь и пошел прямо на Рейнольдса и Вильсона. Поспешно и громко, так, чтобы это услышал приближающийся к ним человек, Рейнольдс крикнул в микрофон условный пароль начала нападения. Двадцатидвухлетний помощник машиниста Дэвид Уитби, направившийся к путевому телефону, по которому он мог позвонить на вокзал Чеддингтона, испуганно остановился. Но прежде чем он успел позвать на помощь, его уже окружили фигуры в масках. Ужас настолько парализовал парня, что он не издал ни звука, позволяя делать с собой что угодно. Вильсон сзади протянул свою огромную лапу и втиснул в его рот тряпку. Потом ему вывернули назад руки и связали их. Вильсон тихо, но отчетливо приказал: «Назад, к машине!»
Несколько бандитов вскарабкались в кабину локомотива и бросились с железным ломом к ничего не подозревавшему машинисту Джеку Миллсу. Тот не сразу понял, чего от него хотят, и крикнул:
— Что за безобразие? Прочь с машины…
Гуманно обмотанный мешковиной лом опустился на его череп. Машинист стал медленно оседать. Один из гангстеров подхватил его и осторожно положил в дальний угол кабины. По железной лестнице втащили насмерть перепуганного Уитби и прислонили рядом с машинистом.
Рейнольдс взобрался между буферами второго и третьего вагонов и расцепил их быстрее, чем это смог бы сделать профессиональный сцепщик. Затем он нажал на рычажок радиоаппарата и приказал: «Всем садиться и ехать дальше!»
Фигуры в масках моментально распределились по ступенькам передних двух вагонов, а те, кому не хватило места, побежали вперед, к локомотиву.
Но с отъездом возникли трудности.
Навыка в вождении тепловоза мощностью в 2000 лошадиных сил у гангстеров не было, и дальнейший ход операции зависел теперь от машиниста Миллса. Он уже пришел в себя, но еще находился в оцепенении. Обычно не отличающийся нежностью, владелец скаковых лошадей Вильсон обращался с ним словно медсестра, ухаживающая за больным. Нежно поглаживая машиниста по голове своими огромными ладонями, он мягко, как капеллан, уговаривал:
— Идем, отец! Ничего не поделаешь, мы должны ехать дальше. Если будешь послушным, получишь от нас хорошую пенсию, в десять раз большую, чем тебе дадут на железной дороге. Обещаю тебе…
Слегка пошатываясь, Миллс поднялся. Вильсон обнял его за плечи и вежливо подвел к многочисленным рычагам управления. Но как только локомотив тронулся с места, тон Вильсона резко изменился: