На следующий вечер это сработало волшебно. Дамы визжали и чуть ли не дрались за приват. Вот только он сам почти поверил, что Алена в зале. Настолько почти, что реальность показалась крутым обломом. И так плохо, и эдак.
Обычно по утрам, если не были назначены встречи с клиентками, Стас отсыпался до обеда. Но в этот день он ждал Алену и поэтому встал, можно сказать рано, в начале десятого. Поменял постельное белье, прибрался. Не то чтобы у него был прямо свинарник, все-таки Муму приучила к порядку. Но мало ли… Хотя, с другой стороны, если уж она вот так пришла к нему, ее и бомжатник бы не испугал.
Алена влетела румяная с мороза – обычное дело для Питера в середине марта. Повисла на шее, холодная, пахнущая антоновкой. Юбка с запахом разлетелась, демонстрируя чулки с ажурной резинкой.
- Дурочка, холодно же! – проворчал он, поглаживая прохладную полоску кожи над чулком.
- Зато красиво! – рассмеялась она.
- Кофе хочешь?
- Сказала бы я тебе, чего хочу.
- Ну так скажи, в чем проблема?
- Я. Хочу. Тебя.
- С ума сойти! – Стас притворился пораженным. – Кто бы мог подумать. А я-то думаю, чего ты приперлась с утра пораньше.
- Ну так я могу и уйти, господин полковник.
Алена повернулась к двери, но он поймал ее за юбку, как за хвост. Подтащил к себе, обнял.
- Давай только без господина полковника, ладно? Для разовой игры это было норм, но не для постоянного использования. Без обид.
- Хорошо, - пожала плечами Алена. – Только ты обещал рассказать, почему так говоришь.
- Расскажу. Пойдем все-таки кофе выпьем.
Она села на табуретку, закинув ногу на ногу так, что юбка полностью распахнулась.
- Фу, как непристойно, - заметил Стас, проходя мимо и пробегая вскользь пальцами от колена вверх.
Сварив кофе, он разлил его по чашкам, сел за стол.
- Короче, дело было так. Танцевал я в детстве в ансамбле с пошлым названием «Солнышко». Руководителем у нас был древний-древний такой дедушка. Не знаю точно, сколько ему было лет, но его дочь, она младшую группу вела, выглядела где-то на сороковник. Хореограф он был, конечно, от бога, ничего не скажешь. Но, по ходу, в маразме. Застрял сознанием где-то в советские времена и танцы ставил соответствующие по содержанию. Дети на полянке, темные силы зла, светлые силы добра. Или что-то такое ура-патриотичное. И вот поставил к какому-то празднику танец гусаров. Я тогда в четвертом классе учился. А старшие мальчишки без конца повторяли это самое: «Господа гусары, молчать!» и ржали. Ну и ко всем остальным прилипло.
- Это же вроде анекдот какой-то?
- Ну да, про поручика Ржевского. А я-то не знал. Ума хватило у отца спросить. Он был в шоке, как будто я спросил, откуда дети берутся. Но рассказал.
- Откуда дети берутся? – фыркнула в чашку Алена.
- Нет, это я и без него уже знал. Анекдот. И как-то так вышло, что это осталось последним воспоминанием о детстве. Черт, не знаю, как тебе объяснить. О таком детстве, знаешь – беззаботном, веселом. Как летние каникулы. После четвертого я поступал в Вагановку, балетную академию. И тупо срезался. Такое чувство, что после этого облома детства уже не было. Занимался бальными танцами, потом в «кулек» поступил. А гусары так и остались. Привет из того времени. Как будто я с ними разговариваю.
- Понятно… Стас, - Алена посмотрела на него из-за чашки, одни глаза над ободком. – А ты сейчас где-то танцуешь, да?
Черт, черт, черт! Это слишком уж рано! Еще не сейчас!
- Ну так, в разных местах. Как, кстати, с матерью разобралась? Не сожрала она тебя?
- Ай! – она махнула рукой. – Разосрались в хлам. Отец мне квартиру нашел. Вечером поеду смотреть.
- Хорошая новость, - Стас вздохнул с облегчением, надеясь, что не слишком явно.
Алена поставила чашку на блюдце, встала, подошла к нему – мягко, по-кошачьи. Положила руки на плечи, глядя в глаза. Села на колени, обняла за шею. Стас поцеловал ее – раз, другой, и вдруг пришло ясное, как все та же космическая пустота.
Может быть, когда он говорил Кристине, что не может себе позволить влюбиться, это еще и было правдой. Но вот сейчас – уже нет. Уже поздно. Может, конечно, это и не классическая влюбленность, о которой пишут стихи и поют песни. Скорее, дикая звериная страсть, когда инстинкт и чутье подсказывают: не та и не другая, а именно эта. Она. Может, где-то в глубине, подсознанием, он понял это еще два года назад. И все это время ждал новой встречи. И то же самое звериное чутье подсказывало: ни с кем никогда так уже не будет. Так остро, так больно. Почти смертельно, на разрыв. Не механическое соединение – слияние воедино. Она могла быть подлой стервой, как ее мамаша, или тупой дурой – это уже ничего не меняло.
Стас нащупал пуговицу на поясе юбки, потом вторую.
- Да сколько их у тебя тут?
Юбка улетела куда-то мимо табуретки. Алена встала, потянулась, облокотилась о кухонный стол, посмотрела через плечо: ну, где ты там? Он подошел, погладил ее по ягодице.
- Мисс, мне очень нравится ваша попа.
- Да ладно, попа, - вздохнула Алена. – Это у Байкаловой попа. Я видел, как ты ее… приласкал.
- У Байкаловой попа – единственное богатство, к ней рука сама тянется. А у тебя – маленькая хорошенькая попка. Вот только веревки на ней явно какие-то лишние.
Он потянул вниз кружевные стринги, и Алена, выбираясь из них, переступила ногами, как грациозная лошадка – сначала одной, потом второй.
- Эй, а как там насчет стратегических запасов? – поинтересовалась она, запрокинув голову ему на грудь.
- Налог на секс? – хмыкнул Стас. – Уплачен. Пойдем к запасам? Или подождешь, пока принесу сюда?
- А принеси.
Когда он вернулся, на Алене не было ничего, кроме чулок.
- Какие все-таки женщины нетерпеливые, - заметил он, расстегивая шорты. – Нет чтобы подождать секунду, устроить стриптиз.
Алена на слово «стриптиз» никак не среагировала. Значит, не добежало еще. А ведь запросто могло. От Карпова Байкаловой, от Байкаловой сестричке-истеричке, от нее – Алене.
- Можно я? – спросила она, когда Стас распечатал коробку.
- Знаешь, как? – он насмешливо приподнял брови, и Алена покраснела.
- Стас, я действительно ничего не умею, потому что…
- Потому что трахалась с каким-то придурком. Все, закрыли тему. Мне пофигу. На минутку, первым у тебя все-таки был я. А остальное неважно. Держи, - он протянул ей презерватив. – Ничего в этом нет сложного.
Похоже, она волновалась так, как будто не резинку надевала, а взрывное устройство обезвреживала. Но справилась. Столько женщин делало это до нее. Им нравилось, а ему было абсолютно все равно. Что они, что сам – однофигственно. Но сейчас… Он даже представить себе не мог, что это может быть настолько… эротично – да, именно эротично. Красиво и возбуждающе.