Постояв с минуту, успокоившись, не услышав погони, она просто обошла поляну и приблизилась к ней с противоположной стороны. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как засуетились бандиты, обнаружив её побег.
— Кто первый поймает, тому и достанется! — словно желая лучше запомнить, прошептала она фразу, сказанную главарём. Тут же решив, что постарается убить его первым.
Она видела, как отправили негра за остальными, но никак не могла решиться нажать на спуск. Сидевшего дальше всех от неё мулата всё время прикрывал широкой спиной, маячивший у костра китаец. Да и далековато было — шагов пятнадцать, и она боялась промахнуться, зная, что может выстрелить всего четыре раза. Пятая пуля была её. Это она решила твёрдо.
Улёгшись в траву, Маша приготовилась терпеливо ждать, надеясь, что бандиты, желая получить живой приз, разойдутся поодиночке, когда начнут обшаривать остров. Она прекрасно понимала, что ей никогда не удастся перестрелять всю шайку и выбраться отсюда живой. Да и к чему ей жизнь? "Хотя бы одного — за Петю!" — со слезами подумала она, кусая губы и готовая разреветься, горюя о своей печальной судьбинушке, безжалостно отнявшей любимого и обрёкшей её на безысходное одиночество.
Звук далёкого выстрела заставил встрепенуться обмякшее тело, но, когда она сообразила, что бандиты отнесли выстрел на её счёт, зло усмехнулась, понимая, что кроме них стрелять на острове некому.
Бандиты разобрали карабины и спешно направились к восточной оконечности острова, не предполагая, что сзади крадётся ещё один охотник.
Маша следовала за ними по пятам, неслышными лёгкими шагами скользя между кустов и потихоньку настигая шумно ломившегося главаря. Пятнадцать шагов, ... десять, ... семь...
Револьверный выстрел, бухнувший в спину Сезару, опрокинул его на вздыбившуюся мягкую землю. Выронив глухо звякнувший карабин, он сунулся лицом в траву, прервав звериный, смертельный вопль. Только скрюченные пальцы ещё несколько мгновений вонзались в мягкую почву, словно хотели что-то схватить, да так и застыли, с вырванными в агонии пучками травы.
Серафино от грохота выстрела и мгновенной тишины после выстрела опомнился быстрее, чем застывшая в пяти шагах от убитого девушка. Он выскочил из-за скрывавшего его куста и поймав на мушку тонкую фигурку нажал на спуск, забыв, что в стволе нет патрона. Он надавил ещё и ещё раз, прежде чем сообразил передёрнуть затвор.
Клацанье металла заставило девушку вздрогнуть. Закричав, с диким ужасом Мария пальнула в его сторону и бросилась бежать, не слыша, как за спиной вопил метис с пулей в бедре.
— Убей её, Чен, убей! — завывал он вслед бросившемуся за русской девчонкой китайцу, катаясь по земле и пытаясь зажать кровоточащую фонтаном рану.
Чен бежал быстро, легко ориентируясь по отчаянному крику и шуму ломаемых кустов. Он настиг её шагов через сто и, вскинув карабиг, выстрелил по ногам. Девушка с разбегу кувыркнулась несколько раз, как сбитая пулей птица и выронив револьвер, ударилась от подвернувшееся дерево. Китаец настиг её тут же.
Маша больше не кричала. Испугалась она, конечно здорово, когда из кустов неожиданно выскочил метис с наведённым карабином. Но сейчас возникшая паника прошла, отметённая страшной болью в простреленной ноге. Было по-прежнему страшно, но она могла хотя бы соображать, а не нестись с дурацким заполошенным криком неизвестно куда. Со стоном, не сводя взгляда с набегавшего бандита, она лишь чуть приподнялась и инстинктивно попятилась, судорожно отталкиваясь руками и здоровой ногой, пока не упёрлась спиной в шершавое дерево.
— Ну что, сучка, добегалась? — коверкая испанский спросил разъярённый китаец, поддев её дулом винтовки подбородок.
Маша вскинула голову и в упор посмотрела в его, источающие злобу раскосые глаза.
Чен, ожёгшись, о её ненавидящий взгляд и ненавидя её сам не меньше за пережитый минуту назад ещё не совсем прошедший страх, от которого мелко подрагивали сейчас колени с силой воткнул ей ствол в рану и, надавив, несколько раз повернул.
— А-А-А-А!!! — нечеловечески закричала девушка от ударившей оранжево— чёрными всплесками звериной боли в такт раскачивающейся винтовке. Сознание её померкло. Руки, непроизвольно схватившиеся за карабин китайца, бессильно обмякли, соскользнув с окровавленного липкого ствола.
Чино отдёрнул карабин и отвесил ей пощёчину, от которой девушка бессильно завалилась на бок. Он, собственно, не собирался её мучить, это страх сыграл с ним такую мерзкую шутку. Но чьё сердце не вздрогнет и не покатится стремительно вниз, когда стреляют сзади в упор?!