Хорошим подчинённым с Потёмкиным служить было в удовольствие, чему примером был Суворов. Вот в вышеприведённой цитате письма от Потёмкина Екатерине есть строки: «Я, между неограниченными обязанностями Вам, считаю из первых отдавать справедливость каждому. Сей долг из приятнейших для меня». Ну ладно, скажут мне, заливает Потёмкин про то, что награждать подчинённых для него самый приятный долг.
Но ведь это действительно было так.
Был случай, когда в награждение Суворова вмешалось получение чинов по старшинству — положение, действовавшее, кстати, не только в России. По этому положению офицерам и генералам нельзя было дать следующий чин, если его не получили те, кто возведён в прежний чин раньше. Поэтому, несмотря ни на какое доверие Потёмкина и уже благожелательное к себе отношение Екатерины, Суворов звание генерал-аншефа не получил раньше, чем его получили все генерал-поручики, ставшие генерал-поручиками раньше Суворова. Но, оказывается, это положение старшинства при Екатерине действовало и на ордена. И не могла императрица наградить Суворова за Кинбурн, скажем, высшей степенью ордена Св. Георгия или высшим орденом империи (св. Андрея Первозванного) потому, что были генералы, получившие звание генерал-аншефа раньше Суворова и этих наград не имевшие. И императрица предлагает Потёмкину наградить Суворова деньгами.
Но «светлейший князь», поняв, что нужно Суворову, пишет императрице (выделено мною): «Всё описав, я ожидаю от правосудия Вашего наградить сего достойного и почтенного старика. Кто больше его заслужил отличность?! Я не хочу делать сравнения, дабы исчислением имян не унизить достоинство Св. Андрея: сколько таких, в коих нет ни веры, ни верности». («За веру и верность» — девиз ордена Андрея Первозванного.) Потёмкин продолжал: «И сколько таких, в коих ни службы, ни храбрости. Награждение орденом достойного — ордену честь. Я начинаю с себя — отдайте ему мои…» Убедил Потёмкин Екатерину, возможно, тем, что, как видите, предложил для награждения Суворова снять звезду и ленту ордена со своей груди. И 9 ноября 1787 года последовал ответ: «Я, видя из твоих писем подробно службу Александра Васильевича Суворова, решилась к нему послать за веру и верность Св. Андрея, который сей курьер к тебе и повезёт». (От злости и обиды, что Суворов уже награждён этим орденом, а они нет, некоторые генерал-аншефы подали в отставку.) А Потёмкин, по поводу награждения Суворова высшим орденом империи, написал Суворову три записки и все примерно вот такого содержания: «За Богом молитва, а за Государем служба не пропадает. Поздравляю Вас, мой друг сердешный, в числе Андреевских кавалеров. Хотел было я сам к тебе привезти орден, но много дел в других частях меня удержали. Я все зделал, что от меня зависело. Прошу для меня об употреблении всех возможных способов к сбережению людей… А теперь от избытка сердца с радостию поздравляю… Дай Боже тебе здоровья, а обо мне уже нельзя тебе не верить, что твой истинный друг Князь Потёмкин Таврический. Пиши, Бога ради, ко мне смело, что тебе надобно».
И надо понять искренность радости Потёмкина от награждения Суворова. Ведь это Потёмкин нашёл Суворова, Потёмкин Суворова оценил и продвинул, поэтому победа в Кинбурнской баталии это и лично Потёмкина победа. Кто из историков это понимает? Да что историки! Кто это понимает из числа того начальственного быдла, которое подлостью залазит в начальственные кресла?
Не думаю, что Потёмкин никогда не ошибался с подбором подчинённых — «чужая душа — потёмки». И назначение людей на должность — это такое дело, с которым ошибки случаются чаще всего. Тем не менее предвидения Потёмкина порою удивляют.
Одно время у него адъютантом по военно-морским делам был лейтенант флота Дмитрий Сенявин. Потом Сенявину доверили боевой корабль, и первым в истории России кавалером 4-й степени с бантом (за боевые заслуги) только учреждённого ордена Св. Владимира стал капитан-лейтенант Д. Сенявин. Однако в 1791 году контр-адмирал Ф. Ушаков приказал для комплектации новых судов с каждого корабля отослать несколько лучших матросов. Капитану второго ранга Сенявину лучших матросов стало жалко. Ну жалко! Послал не лучших. Но адмирал тоже знал, кто у него в эскадре «ху», рассердился и арестовал Сенявина за ослушание, решив понизить Сенявина в чине. Потёмкин начал просить Ушакова за Сенявина, и Ушаков не смог Потёмкину отказать. Тот поблагодарил Ушакова: «Фёдор Фёдорович. Ты хорошо поступил, простив Сенявина. Он будет со временем отличным адмиралом и даже, может быть, превзойдёт самого тебя». И как в воду глядел Потёмкин: превзошёл Сенявин Ушакова или не превзошёл — это вопрос к специалистам. Но вот то, что из Сенявина адмирал получился отличный, это у Сенявина не отнимешь.