– Вот эти-то книги и доводят вас, милостивый государь, до всего! сказал я, и уж не помню, как это случилось, но бросил книгу на пол и начал топтать ее ногами.
«Он» с любопытством и даже как бы с жалостию следил за моими непроизвольными движениями, однако не протестовал.
Из другой комнаты выглянуло испуганное лицо женщины.
– Это кто? – спросил я, указывая на нее.
– Это… моя жена.
– Около ракитового куста венчаны?
– К сожалению, я не настолько знаком с отечественными былинами, чтобы отвечать на ваш вопрос.
Это была уже дерзость.
– Я заставлю вас понимать себя! – вспылил я.
– Извините, но я не могу понимать больше того, сколько понимаю. Потрудитесь выражаться яснее.
– Гражданским браком? проклятым гражданским браком? – говорил я, выходя из себя.
– Теперь понимаю… Да, гражданским браком!
– Так вот для нее… Сударыня… как вас… Извольте получить… билет!
«Она» наскоро оделась и вышла к нам.
По-видимому, она еще не понимала.
– Что же! возьми! – сказал «он».
Но она все еще не решалась брать и взорами спрашивала у него, у меня, у всех – разъяснения этой загадки… Вдруг черты ее лица начали искажаться, искажаться… «Она» поняла… И что ж? Оказалось, что это была дочь почтенного действительного статского советника, увлеченная хитростью в сонмище неблагонамеренных…
Маррш!
Было еще позднее, и «он» уже спал. Сделавши несколько сильных ударов звонком, мы долго ждали на площадке, прислушиваясь, как за дверью возились и ходили взад и вперед, Возне этой, казалось, не будет конца.
– Да куда же, однако, девались мои носки? – долетал до нас «его» голос.
Наконец носки были отысканы и дверь отперта. «Он» узнал нас сразу и не только не показал никакого изумления, но даже принял гостей с некоторою развязностию.
Впоследствии открылось, что «он» уже «травленный».
– Ба! Гости! – сказал он довольно весело, – да уж нет ли тут старых знакомых? нет? Ну, и с новыми познакомимся? Marie! вставай: гости пришли!
Оказалось, что «он» был веселый малый и даже отчасти жуир. На столе, в кабинете, стояли неубранные остатки довольно обильной закуски: ветчина, сыр, балык, куски холодного пирога… Несколько початых бутылок вина и наполовину выпитый графин с водкой довершали картину.
– Господа! не угодно ли? – сказал «он», указывая на закуски, – от меня, с час тому назад, ушли приятели, так вот кстати и закуска осталась. А я покамест оденусь: ведь мне придется сопровождать вас? или, лучше, вам придется сопровождать меня – так?
– Точно так-с! – отвечал я, увлеченный его добродушием, и вместе с тем не мог не подумать, – если бы все они были таковы! Гостеприимен, ласков, словоохотлив!
Это был единственный случай, когда меня угостили закуской. Я уже начинал думать, что «они» не едят и не пьют, и вдруг… встречаюсь с картиной старинного дворянского хлебосольства! И где же встречаюсь?
Что привело этого человека в бездну вольномыслия? Непостижимо!!
Мы последовали приглашению радушного хозяина и, признаюсь, даже не заметили, как прошло время в любезной беседе.
Говорили обо всем, о социализме, о коммунизме, но без раздражения, без задора, и даже с видимым удовольствием. Один только раз я принужден был выразиться довольно строго, и именно по поводу той самой Marie, которую он уже вызывал в начале нашего прихода и которая теперь с самой изысканной любезностью потчевала нас пирогом и закуской.
– Эта особа… как вам приходится? – спросил я его.
– А! это… моя жена! Вам, может быть, нужно в спальную войти? Сделайте одолжение – не стесняйтесь! Я сам вам все покажу.
– Нет-с, покуда мы еще не имеем в этом нужды… Не жена… то есть как жена? – прибавил я, шутливо подмигнув одним глазом, – вокруг ракитового куста?
– Если вы под ракитовым кустом разумеете…
Но он не успел докончить.
– Довольно, государь мой! – сказал я строго, чтобы дать ему почувствовать, что вежливое обращение еще не дает права на дерзость.
Затем, когда мы закусили и выпили, он сам нам показал все. В целой квартире не было ни одной книги, ни одного клочка бумаги, так что я даже изумился.
– Вас изумляет отсутствие книг и бумаг? – поспешил он объяснить, заметив на моем лице недовольное движение, – но поймите же, наконец, что, начиная с сорок восьмого года, я периодически подвергаюсь точно таким посещениям, как в настоящую минуту. Кажется, этого достаточно, чтобы получить некоторую опытность.
Признаюсь, во всяком другом случае подобная предусмотрительность огорчила бы меня, но на этот раз она даже обрадовала: так мне приятно было за нашего доброго, радушного… и, вероятно, не по своей вине увлеченного хозяина!