…
Сначала дошли до берега Кольского полуострова забрать моих бойцов посланных разузнать, где соловецкая братия построила свой железоделательный заводик. Карта, составленная моими "военными картографами" отразила все "прелести" логистики данного места. После её изучения у меня сложилось впечатление, что место для него монахи выбирали исходя из заветов небезызвестного маркиза. Пятьдесят два порога от устья Колежмы до устья Пялы! Так что к разговору с игуменом Соловецкого монастыря, Филиппом Колычовым я был готов и имел, что предложить ему, однако не всё оказалось так просто.
В Соловках нас приняли не ласково. О том чтобы пустить латинянина в православную обитель речи просто не шло! Но я к такому повороту был готов, и просто разбил шатры на берегу Соловецкого рейда, после чего послал человека к игумену. Через полчаса к нам прибыл служка, сообщивший, что игумен занят и когда будет – неведомо. Я пожал плечами и ответил, раз уж так вышло, что меня к нему послал сам митрополит, то ждать я его готов сколь надобно. В результате уже на следующее утро игумен в сопровождении группы монахов прибыл в мой шатер.
…
Мое ехидное замечание о том соловецкая братия лёгких путей в трудах не ищет, подкрепленное фрагментом карты с низовьями Колежмы, снятой ранее, оказалось неожиданным аргументом для игумена и он попытался перейти в наступление:
– Пока ты со своим товаром во всех весях цены не начал сбивать, наше железо покупали, не жаловались, – сердито сказал игумен.
– Но разумно ли втуне силы тратить? – сказал я, – Дабы обитель процветала надобно иначе дела вести.
– Это как же? – ехидно процедил Колычев, явно осерчав на мои слова, – Нешто твои людишки, где руду добрую нашли?
– Не нашли, да впрочем, и не искали, потому как смысла в том нет! – ответил я, – Коль обители железо потребно, могу его поставлять сколь потребно за цену малую…
– Эвон как! – удивился игумен, – Что ж тогда твои люди только укладом торгуют, да по десять алтын пуд, а железа ни в Ярославле твоего нет, ни на Москве?
– И уклад могу привезти, по шесть алтын устроит? – спросил я, – А железо коли надобно, так и вовсе по три. А коль для цренов так и чугун, сиречь "свинское железо" как "в немцы" имеется, его ковать нет нужды: печь построй и лей в формы. Его и вовсе дешево отдам. Однако ни то не другое никому на сторону не продавать – всё одно, если что рано или поздно узнаю!
– Дешево это сколь? – спросил Филипп Колычев.
– Алтын и четыре денги пуд, а то, что для пушек в казну поставляю по пять алтын, уж не обессудь! – ответил я, – Там и добавки особливые потребны, да жар иной при выплавке.
– Цена сходная – считай, договорись! Однова ж что соли касательно, то тут ты в печаль великую братию ввел. На что нам хлеб покупать, коль мы соль продавать не сможем?
– Отчего же не сможете? – удивился я, и вынув из небольшого золоченого ларца, стоявшего на столе, лежавший там документ, показал его игумену, – Иван Васильевич сей грамотой велел мне всю соль во всех городах и весях, окромя Москвы, на торг выставлять, дабы любой купец мог её купить и торговать невозбранно. А в Холмогорах да Неноксе моя соль дороже вашей вдвое будет, да и купцов тут которые соль покупают, не встречал – почитай все свою варят да по рекам в города да веси везут. Разве что лишь англицкие немцы у меня товар сей купят.
– Истину глаголешь, и в самом деле нет в том большой беды ежели всё эдак…
– Вот ещё что скажу: есть желание солью торговать по Волге вверх от Нижнего Новгорода да по всем притокам, за чем дело стало? Присылай приказчиков на мои соляные склады в Ярославле, да бери хоть десять тысяч пудов, хоть двадцать…
– И более взять можем, надобно лишь о цене договорится…
– Мало возьмешь, цена как любому, по алтыну и четыре денги пуд, – сказал я, – Тридцать тысяч пудов разом возьмешь, денгу с пуда скину. Сорок тысяч – ещё денгу долой, пятьдесят, так и вовсе три…
– По рукам! – сказал игумен. – По такой цене и сто тысяч пудов в иной год можно прикупить. По какой цене отдашь?
– Шестьдесят тысяч пудов и более, всё едино по алтыну отдам, ниже прибытку не будет, иной год и денгу с пуда добро бы иметь при такой цене…