– Захотят ли? – с сомнением произнес царь.
– Захотят, – сказал я, – Коль биржа будет брать с тех, кто товар продает амбарное да свальное, весчее да подъемное, припуск да померное, она доход не малый получит, так что желающие пай купить найдутся. А выгода тут прямая: купцы, что паи купили, сами в оба глаза будет следить, пока строится, чтоб цены на кирпич и известь, да лес для стропил и медь для кровли были божеские, и товар был добрым, без обману. Когда же сие заведение работать начнет, они же проследят, чтобы все пошлины взяты были, то им же прибыток…
– А ты сам мастер Лехандро, сколько готов вложить? – испытующе посмотрев на меня, спросил Иван Васильевич.
– Думал о том Государь, – ответил я, – В Московскую биржу, коль ты дозволишь, вложу восьмую долю от всех паёв, в Нижегородскую – пятую, тако же и в Астраханскую. А в Ярославскую могу и половину, коль купцов не найдется, народишко там не богат покуда…
– Пиши указ, – сказал Иван Васильевич повернувшись к Ивану Михайловичу, – "Велю строить Лехандро Торресову со купцами во граде Москве биржу, и амбары, и пристани при ней, тако же строить во градах Астрахань и Нижний Новгород. На казну ж выкупать половину паев…".
Когда Висковатый закончил писать, я вновь обратился к царю:
– Этим летом мои люди нашли на реке Гусь добрые стекольные пески, а Иван Кожемякин узнав о том, придумал особую печь для варки цветного стекла, коей ещё свет не видал, – сказал я, и чуть помолчав, добавил, – Велишь позвать, он сам тебе всё расскажет…
…
Аудиенцию мы покинули ближе к полудню. Моя идея сработала на все сто: после рассказа Кожемякина о придуманной им печи для варки цветного стекла сложностей с получением грамоты на земли, где были найдены стекольные пески, не возникло в принципе, как и на строительство самого стекольного завода. Обельный срок государь дал тоже изрядный: десять лет! Само собой с условием поставки пятой части цветного стекла в казну, по фиксированной цене, чему я был весьма рад. Это сейчас цена за пуд цветного стекла около трех рублей, а через десять лет она может ой как упасть, так что продажа пятой части по цене в рубль с полтиной за пуд будет неплохим подспорьем.
Впрочем, не единым цветным стеклом мне интересен будущий Гусь-Хрустальный! В моих планах ещё и производство высококачественного стекла листового стекла для покровных стекол микроскопов и фото-пластин. Пока же покровные платины мы вынуждены получать шлифовкой и полировкой, что очень долго и довольно дорого, а о развитии фотодела речи и вовсе нет, ибо без качественного и при этом недорогого стекла ничего хорошего просто не выйдет. Само собой оба эти проекта с дальним прицелом, сначала нужно немало поэкспериментировать и разработать необходимое оборудование, так что ранее, чем через семь-восемь лет, я результатов не жду. Это в лучшем случае.
Основная сложность в том, что получать потребное качество можно только способом похожим на флоат-процесс. Если использовать для металлической ванны, куда будет отливаться стекло традиционное для данного способа олово, то потребует обеспечить защитную атмосферу для предотвращения образования его окислов. Кроме того, придется использовать стекло с температурой плавления близкой к рабочей температуре металла, например, свинцово-бариевое. Можно конечно использовать и такой благородный металл как золото, благо максимальный размер потребных мне фото-пластин не превышает по длине и ширине пары вершков, а покровные стекла и вовсе размером вершок на треть.
Тогда можно использовать даже кварцевое стекло, благо золото кипит при температуре намного большей, а горелка Мекера-Фишера при использовании подогретого кислорода и горючего газа вполне позволяет развивать подобные температуры. Жаль что на все это нужно немало времени, причем, в том числе и моего, с чем пока серьёзные проблемы. Тем не менее, рано или поздно я смогу его найти, а предложенную Кожемякиным конструкцию многоршковой печи периодического действия можно будет использовать в качестве базовой, используя более стойкие огнеупоры.
…
В Субботу я после обеда вновь встретился с московскими купцами, рассказал о решении царя, а ближе к вечеру получил записку от Везалия. На словах же посланником было сказано, что Государев Лекарь просит встречи для важного разговора. Я велел ответить, что буду ждать его на следующее утро у Кожемякина. Вместе с запиской люди, мне передали тяжёлый сундучок, который я решил открыть позже, в Выксе, само сбой со всеми предосторожностями. Не то что я не доверял своему протеже, но правило есть правило: нарушишь раз, нарушишь и два. Рано или поздно везение может кончиться. Так что сундучок отправился на задний двор, в один из возков с вещами, а я присоединился к Ивану Кожемякину, который вместе с Андреем Чоховым ждал меня за трапезой.