– Сей зимой Иван, нам на Выксе работы предстоит множество, – сказал я, – Твоя наипервейшая задача – станок ткацкий для широкой парусины завершить, опять же те, что для плетения канатов делал улучшить надобно. Для Андрея же Чохова, у меня иное дело найдется…
– Аз учебы не завершил, посему вот что разумею: глину для форм делать могу, стрежни ствольные собирать, да сами пушки лить, – сказал Чохов, – Колокола да паникадила пока не довелось… Украшения для них лепил, было дело…
– Нет, я кое-что более занимательное для тебя приберег, но о том на месте поговорим, здесь невместно, тебе сперва многое надобно увидеть самолично, да с хозяйством литейным освоиться, а оно у нас иное, не как на Пушечном дворе…
…
Разговор с Андреем Везалием состоялся воскресным утром третьего ноября. Сначала он поблагодарил меня за подарки, в числе которых были и наборы лабораторных принадлежностей для пробы Марша, а также для изготовления индикаторной бумаги, позволяющей определить содержание ртути. Не умаляя достоинств подаренного спектроскопа, он куда выше оценил микроскоп, однако вкупе с этим высказал и упрек:
– Как вы и просили, я не словом не упомянул не с кем в разговоре о сиих диковинках, но считаю, что скрывать устройство, который вы называете микроскопом, от медиков всего мира, есть не что иное, как преступление против науки. Подумайте, сколько жизней может спасти медицина, вооруженная знанием устройства человеческого тела!
– Или… убить! Что остановит алчных завоевателей от применения знаний о природе болезней, если на кону окажутся несметные сокровища? А ведь такое уже было…
– Вы об осаде Кафы, ханом Джанибеком, о которой писал Габриэль де Мусси? – уточнил Везалий.
– Вряд ли генуэзцы могли похвастать особыми богатствами! – ответил я, – Впрочем, речь шла скорее о том, как испанские конкистадоры принесли народам Нового Света смертоносные болезни, в частности оспу! Вы, как бывший личный врач Карла V наверняка представляете, какое количество серебра ежегодно получает Испания из Нового Света…
– Не будем об этом…
– Я понимаю, как врачу, вам это неприятно слышать, но кто сказал, что не найдутся те, кто станет так делать? При этом истинная вина будет лежать на нас, как бы мы не пытались себя оправдывать! Впрочем, действительно, не будем продолжать этот разговор, меня куда более интересует, как продвигается обучение моих воспитанников, которых я просил бучить азам медицинской науки…
…
Москву мы покинули лишь утром следующего дня и через три дня, уже ближе к обеду, добрались до Гусь-Железного. Долго задерживаться я не стал, осмотрел плотину и домну, сделав серебряным карандашом несколько рисунков оных сооружений. Потом оценил образцы стекольного песка, что нашли мои люди в верховьях реки Гусь, а под конец переговорил с Кичаем. Он подробно рассказал, как устанавливали присланный из Выксы малый прокатный стан, и почему оный получилось запустить далеко не сразу. Впрочем, особых иллюзий на тему его талантов я не испытывал: усердный исполнитель, но не более. А сам придумывать что-то не мастак, но другого специалиста на его место пока нет.
Домна работает, уже хорошо! Прокат тоже пошел, пусть и с сильной задержкой – это и вовсе отлично. По качеству он конечно явно хуже, чем тот, что делали на этом же стане у нас на Выксе, но тут уж ничего не поделать, нужно дать людям время освоиться. Гусевский завод вообще сильно отстает и в производительности и в качестве. Вроде тут и плотина мощнее, и леса больше, и руда куда богаче железом и марганцем, да и плечо для подвоза огнеупоров короче. Не говоря уже о том, что стимул для работников такой, что выксунским металлургам и не снилось. Ясно, что Кичай не лучший управляющий для Гусевского завода, но кем заменить? Тумай на Выксе нужен, там у меня все основные технологические новинки создаются, а Тингаю предстоит Тулмозерский завод поднимать и домну там строить!
…
В устье Железницы мы прибыли двенадцатого ноября, ближе к обеду. Ещё издали я заметил рядом с затоном, где стояли как наши расшивы, полдюжины вытянутых на берег судов, явно невыксунской постройки. Зайдя в пристанную контору, поинтересовался, что за гости? Оказалось что это подчалки с медной рудой. Пять из них построены людьми Строганова, и пришли в Выксу с той расшивой, что была посланная на Каму с буровой партией. Шестой подчалок захватили по дороге, в устье Мензели, у шведов, что обретались на Ахметьевском руднике. Причем руду пока не взвешивали, дожидаясь моего возращения.