– Опосля покажешь, – сказал Иван Васильевич, – Так скажи, о чем речь.
– Слышал я, немцы станок придумали монетный, чтоб монеты добрые делать. Того станка не видал, однако велел Кожемякину поразмыслить, а ну как выйдет сделать, да лучше чем у немцев.
– Нешто сделал?
– Покуда токмо образец малый, игрушку детскую, но из олова монетки с чечевичное зерно чеканит добро, а велишь, возьмётся построить и большой. А я ему в том помогу, чем посильно.
– Велю! Пиши грамотку, – кивнул Висковатому царь, – Коли Ванька Кожемякин сей станок сделает, да в Москву на монетный двор представит, то быть ему у меня в милости великой и писаться Иваном Васильевичем и детям его и внукам с вичем писаться!
Пока Иван Михайлович скрипел пером, а государь диктовал ему содержимое грамотки для моего подопечного, я немного расслабился, предположив, что на этом, основная часть разговора о делах государственных закончилась, и как оказалось зря! Едва грамота была написана, Иван Васильевич поинтересовался, сколько пушек подобных тем, что я сделал для Шереметьева можно ещё отлить до конца года.
– Три дюжины не более! Та добавка к меди, что надобна, для того чтобы пушки жара не боялись, в этом году вся на исходе…
– А чугунных? – сказал Иван Васильевич, – Подобных тем, что для Сокского острога лил.
– Три дюжины отолью, ежели до сентября, тут иная беда – не быстро дело спорится, в земляные формы льем, на раз оных и хватает, едва в четыре дня управляемся да отливка день.
– Грех бога гневить, да жаловаться, у меня мастера на Пушечном дворе малую пушку месяц делают, а великие порой и более года.
– Мастеров толковых у меня всего двое, что формы делать обучены. К ним ученики приставлены, но ранее весны следующей литье им не могу доверить.
– А скажи-ка, к весне твои мастера сотню чугунных пушек отольют? – спросил царь.
Я мысленно прикинул, с августа по май десять месяцев, минус субботы с воскресеньями, минус праздники:
– Нет, не успеют, Государь. Точно не скажу, праздники православные все не упомню. Но пять дюжин, пожалуй, по силам будет.
– И сие вельми лепо! – сказал Иван Васильевич, – А учеников много ли?
– Две дюжины, Государь. Но сколько к лету науку успешно освоят, не ведаю…
– А тех, что для Шереметьева делал, сколько к весне осилишь?
– Пока не ведаю, Государь: сие от руды зависит. Даст Бог, дюжин десять отольем к следующему маю…
– Ладно, быть по сему, – сказал государь, и махнул рукой, – Ступай с Богом, боле тя не держу!
– Не гневайся, Государь: ещё одно дело есть. Этой зимой мы новую стекольную печь построили, вместо той, что у нас развалилась. На ней стекло для окон выделывать пробовали: как вышло тебе судить, образцы с собой привез. Сделай милость, посмотри, да грамотку вели написать, чтобы задержки в торговле не было[8], какие казна сразу купит, а какие иным купцам продавать. Я так мыслю: лучшее стекло, без изъянов, коего выходит один лист на две сотни, более уместно для подарков венценосным особам, чем для продажи иноземным купцам.
– Ступай, – велел Иван Васильевич, – Да вели своим людишкам монетный станок и образцы сего стекла принесть в Грановитую палату, там осмотрю всё!
…
Игрушечный станок государю понравился, да так, что он извел на "чеканку" всю заготовленную дюжину оловянных полосок. Впрочем, невелика беда, потому как в комплекте шли и малые вальцы, на которых оные полоски прокатывались до нужной толщины и одновременно подрезались по ширине. "Наигравшись" вдоволь, государь изволил осмотреть стекло. Однако мои предположения не совсем сбылись, хотя высший и первый сорт Иван Васильевич, как я и предполагал, всё-таки повелел поставлять исключительно в казну, а вот второсортное стекло его не особо заинтересовало, особенно, после того как, я озвучил, сколько его будет производиться за год работы.
Но, оказалось, что обрадовался я несколько преждевременно. Царь, будучи наслышан о теплицах от моего огородника, оставленного в Москве, поручил мне спроектировать и построить оную для себя. Причём с истинно царским размахом – в двести саженей длиной! Так что стекло второго сорта в следующем году по большей части уйдет на государев заказ. А вот рамы дубовые он отверг, потребовав сделать чугунные, узорчатые. Чудо, конечно, выйдет то ещё, но и работы предстоит не мало, потому я и предложил строить по частям, постепенно наращивая длину теплицы, дабы в любой момент можно было показать её иноземным послам, как этого хотел государь. А пока присмотреть для неё подходящее место.
8
В то время казна имел право на первоочередную покупку, и продавать товар другим купцам, до того как государевы дьяки не осмотрят его и не вынесут свое решение, строго запрещалось. В основном это касалось иноземных купцов, но тут главный герой просто страхуется, ибо повод применить к нему эту правовую норму имеется.