— Понял, чего не хватает! Все просто, и давно описано классиками! Вот этот тип, он же еврей?
— По некоторым признакам я мог бы заключить, что…
— Богатый?
— Вероятно, господин барон.
— Тогда почему все еще на свободе? Я вчера читал «Айвенго», там есть точная инструкция, как положено поступать в данном случае.
— Э-э… я хотел дождаться вашего решения, господин барон.
— Хорошо. Оно таково — за решетку этого!
Блюмшилд, почувствовав, что шутками здесь не пахнет, начал пятиться к воротам. И в этот момент второй стражник их закрыл, заложив засов.
— Я гражданин федерации! Только посмейте, и к вечеру здесь будет вся армия и полиция!
— Газеты читать надо. Никого здесь не будет.
— Мое руководство этого не потерпит! Вы будете иметь серьезные неприятности!
— Стража! — я махнул рукой, подтверждая цель, и повернулся к банкиру. — Благодарю вас, мой дорогой, вы станете жемчужиной экспозиции! Мытарь уже сидит, людоеда поймали утром, теперь будет настоящий еврей-ростовщик! Черт побери, да я на одном вашем показе отобью все затраты на ремонт!
Блюмшилд еще протестовал и махал договором, не понимая, к чему идет дело, а к нему уже со странно просветлевшим лицом направлялся прислушивавшийся Фиск.
Через минуту я наблюдал выполнение знакомого приема — вопящий и негодующий узник хватается за косяк, его уже привычным рывком отдирают и он под скрип закрывающейся двери скрывается из вида.
Мда, непорядок. Надо дверь смазать.
Или оставить, для пущего драматического эффекта?
— Александэр?
— Что, Эгельберт?
— Вы сказали — людоеда?
— Полагаете, тот здоровенный чернокожий не людоед?
— Ну-у, я не уверен, но думаю…
— Правильно, тут никогда нельзя быть уверенным окончательно. Давайте так — пока наш политэмигрант не начнет выполнять всю норму до конца, пайку ему давать половинную. И посмотрим, как он на соседей реагировать станет. Кстати, разместите на сайте баронства вакансию «Тюремщик для еврейского ростовщика». Требования — жестокость, непримиримость, готовность работать в пыточной.
— Какую прикажете установить оплату?
— Сколько у этого гонорар? В час?
— Александэр, мы не можем позволить себе такие расходы!
— Расходы? Это нам будут платить!
— Боюсь, господин барон, вы…
— Просто сделайте.
Старик сморщился, но кивнул и быстро зашагал к своей башне. Во дворе остались лишь я, и еще один тип, все это время пытавшийся слиться со стенкой. Он, похоже, значительно умней предыдущего требователя. Хотя что-то в их физиономиях очень совпадало. Я поманил пальцем и пытавшийся незаметно добраться до закрытых ворот человечек приблизился.
— Ну-с, кто же вы такой, любезный?
— Я-а?
— Вы, вы.
— Хотел предложить вашей милости свои услуги.
— Портной? Скрипач? Математик? Дантист?
Он закрыл глаза и отрицательно помотал головой.
— Нет, ваша милость, я думал, что вам, может быть, понадобится управляющий?
— Уже есть. Фамилия?
— Кац… Кацмáн… т. — Он обернулся на дверь в подвал и повторил на французский манер: — Кацмáнт. Из… Исабель.
— Исабель Кацмант. И откуда же вы?
— Гасконец, ваша милость.
— Гасконец?
— Именно так, ваша милость! — Он несколько раз решительно кивнул, подтверждая слова.
Я посмотрел на кругленького, низенького, с длинным кривым носом и красноречиво печальными глазами собеседника:
— Франция прекрасная страна, у меня с ней связано столько воспоминаний! Вы были на Монпарнасе?
— Я там довольно долго прожил.
— В Сантэ? — Одну из самых знаменитых французских тюрем нам показывали местные коллеги. Как достопримечательность, снаружи.
Видимо, она «гасконцу» тоже была известна, судя по тому как вильнул его взгляд. Может даже изнутри.
— Так, Изя, сколько ты в Союзе прожил?
— Не понимаю, господин барон, я живу в прекрасной Франции с самого…
— Тебя к людоеду на постой определить?
— Мне было шестнадцать лет, когда родители эмигрировали.
— Значит, еще кое-что помнишь. Это из памяти не вытравить. — Я прикинул все плюсы и минусы, подумал о последствиях и сложностях, а потом кивнул: — Вы приняты, если отрастите усы. Начальник стражи без усов это как-то неправильно.
— Но это долго, ваша милость! Может, я в процессе?
— Вот отрастите, тогда и ищите место! Мне нужен бравый усач-вояка, а не брюхоногий клерк с трехдневной щетиной.
Кацман, на мгновение став очень похожим на Шефа, задумчиво прищурился, оглянулся на дверь и спросил: