Пришлось принять самое непосредственное участие в ее решении по своей основной специальности. По моей подсказке всех тяжелобольных, которым невозможно было оказать помощь в районных пунктах, поместили в центральный стационар, куда я стал наведываться, прикрывшись фантомом Макса. Сам Макс в это время сидел в моих апартаментах, играл или учился. На это время я всех извещал, что буду плотно занят и разрешал входить только абордажникам. Нестор стыдился своего недоверия, мучился, ни слова мне не говорил, но побороть это гадостное чувство не мог. Я не стал его тиранить, а просто разрешил входить в любое время. Это настолько поразило старшину, что он, по моему, ни разу не воспользовался столь любезным приглашением. Можно было бы заняться исцелением и дистанционно, но тогда вопросов возникло бы на порядок больше. А так – мало ли почему, после посещения "Макса", всем давно известного помощника его высочества наследного принца, некоторые больные начинали быстро идти на поправку. Никто ведь не знает, а он не рассказывает, какие именно лекарства передаются от принца. Скорее всего, самые современные и ужасно дорогие. А уж такие лекарства могут творить чудеса – это известно всем. К тому же доброе слово и кошке приятно, а уж человеку, узнавшему, что его здоровьем интересуется сам принц, будущий император, должно давать такой заряд положительных эмоций, что никакая болезнь не удержится в теле надолго. Врачи больницы, конечно, сомневались, но совсем чуть-чуть. Знания диагноза недостаточно, чтобы уверенно говорить в большинстве случаев, что лекарства от этой болезни не существует. А вдруг все-таки у принца завалялось энное количество экспериментальных или только что вышедших после клинических испытаний новейших образцов?
Вот таким образом и проходил наш полет к вольным баронам. Процесс автоматического формирования ретрансляторов продолжался без сбоев и не требовал моего участия, поэтому я смог целиком сосредоточится на новичках, разделяя свое время между не очень сложными исцелениями магических структур у ветеранов с тяжелыми в центральной больнице.
За две недели мы пропустили всех принятых абордажников через мою регенерационную камеру, откуда они выходили со слезами счастья на глазах. Но никто над ними не смеялся. Хлопали по плечам, поздравляли, давали сутки отдыха и – вперед учиться. Кроме того, вместе с доном Сергеем – оказывается, так звали командира абордажников – и Нестором мы разрабатывали тактику применения боевых целительских узоров.
К сожалению, к моменту выхода на окраине системы Шварценфельд мало-мальски подготовить новичков-абордажников управлять новым снаряжением невозможно, поэтому временно они занимались восстановлением навыков управления стандартным ранцем и скейтом. Надо сказать, правду говорил Нестор – абордажник и на пенсии останется им. Практически все через неделю показали приличный результат, да и занимались, явно соскучившись по делу, как одержимые. Так что можно сказать у нас было девяносто три абордажника с ранцами и сотня с поясами. Новички отчаянно завидовали нашим, узнав про новые возможности управления и дистанционное оружие. Они чуть слюной не изошли но, понимали необходимость тренировок, как никто другой. С ними-то, на мой взгляд, проблем не будет. После "чудесного" исцеления, да после того, что показали им наши на тренировках, они уже не будут сомневаться и "ломаться, как мятный пряник", дескать, это невозможно потому, что так не бывает.
– Десять секунд до выхода в систему… пять… три… две… одна. Выход! Боевая тревога! Боевая тревога! Неизвестный флот в атакующем ордере.