— Ты не завтракала?
— Нет.
Больше мне ничего не удалось из нее вытянуть. Поднимаясь на чердак, я попытался припомнить, когда мы последний раз по-настоящему разговаривали. И, к огромному своему удивлению, понял, что это было много недель назад, а потом я слышал от нее уже только «доброе утро» и «добрый вечер». Я вдруг понял, как изменилась Матильда за последние несколько месяцев. Она похудела, она постоянно выглядела утомленной, даже утром после сна. Она одевалась как попало, она не обращала внимания на свою внешность. От пышной копны огненных волос, которой она раньше так гордилась, осталось лишь воспоминание: теперь какие-то тусклые лохмы падали на ее усталые глаза и прилипали к щекам, влажным от пота… или от слез? Проводя в бесплодных усилиях долгие часы над чистым листом бумаги, я не замечал этих тревожных симптомов. И вот именно в тот день, когда я смутно нащупал решение всех своих проблем, ее состояние резко ухудшилось. Уже взявшись за ручку двери, я остановился, раздумывая, не спуститься ли вниз, чтобы выяснить, что там с ней происходит. Но мне не терпелось воплотить мою новую идею. Меня ждала работа. Остальное — потом.
Я направился к полкам библиотечки. Мое внимание тут же попытались привлечь книги в первом ряду — книги Диккенса; как примерные ученики, они поднимали руку, стремясь заслужить похвалу учителя. Но я уже решил не замечать их. Я зарылся в глубины полок, в те глухие углы, где бездельники, прижавшись к батарее, прячутся от твоего взгляда и весь урок играют в «мандавошку». Счастье улыбнулось мне неожиданно скоро:
«Жара достигала тридцати трех градусов, и бульвар Бурдон был совершенно безлюден».
«Бувар и Пекюше» с комментариями Тибоде в «Библиотеке Плеяды». И, забыв о Матильде, не слыша настойчивого звонка телефона, отвыкший от таких счастливых часов, я погрузился в чтение. После стольких лет витания над водами Темзы, где меня окружали fog[28] и викторианский гул, названия улиц Парижа казались мне восхитительно уютными, а имена персонажей — Бувар, Пекюше, Барберу, Дюмушель — доставляли то чуточку трусливое облегчение, какое испытывает путешественник, когда после долгого кругосветного странствия видит в конце дороги колокольню своей родной деревни.
Вниз я спускаюсь только в час дня. Сквозь стеклянную дверь гостиной я вижу ничего не выражающее лицо Матильды, обращенное ко мне; ее губы медленно шевелятся. В момент, когда я вхожу, она умолкает, я успеваю поймать на лету конец ее последней фразы:
— …сегодня до шести вечера.
— Звонил кто-то? Что мне надо сделать до шести вечера?
Я испробовал нежность, просьбы, угрозы — не помогло ничего. Казалось, Матильда, повторив порученное, считала свой долг исполненным; то, что меня при этом не было и я не мог ничего услышать, ее, похоже, не волновало. Покончив с делом, она погрузилась в созерцание какого-то американского сериала. Несколько минут я наблюдал за появлением и исчезновением этих неправдоподобных персонажей. Безукоризненно наглаженный муж целует в лоб жену, перед тем как сесть в машину. Жена остановилась в дверях на пороге; жест «бай-бай». Ее приличествующая случаю улыбка, застывающая по мере того, как его «кадиллак» заворачивает за угол. Торопливые шаги к телефону, дрожащая рука, набирающая номер. «Алло? Это ты, Дэнни? Дорога свободна! Он уехал по делам на три дня! Я жду тебя, дорогой…» Подавленный, я вспоминаю не столь уж далекие времена, когда Матильда приносила из библиотеки «Время невинности» и «Миссис Дэллоуэй», а в среду вечером шла в киноклуб смотреть «Восемь с половиной».
После обеда мне не удалось по-настоящему сосредоточиться на продолжении «Бувара». Случившееся не выходило у меня из головы. И когда ровно в восемнадцать ноль-ноль раздался звонок, я бросился к телефону, чтобы успеть снять трубку раньше Матильды.
Звонила моя директриса. Я забыл заполнить журнал класса, в котором был классным руководителем.
— Это, господин Домаль, переходит уже всякие границы! У меня складывается впечатление, что я работаю с каким-то призраком! Кстати, ваши коллеги уже прозвали вас Бельфегором![29] Вас никогда нет на месте, когда вы нужны, у вас нет никакого авторитета, никакого влияния, вы жметесь к стеночке, и ученики смеются над вами! Я даю вам один час на заполнение этого журнала, или вам придется поискать другое учебное заведение! Найдется достаточно много ответственных людей, способных выполнить вашу работу, — да, месье, даже в Мимизане!
29