— Я сказал НЕТ.
Егор закатит глаза:
— Ладно, ладно. Можешь выключать своего внутреннего командоса.
Я внимательно посмотрел на него, удостоверился, что он говорит серьезно, и вновь сел рядом.
— Весь бизнес ломаешь, — пробормотал Егор и добавил еще тише. — Я потом у Варвары все равно спрошу разрешение.
— Блядь, только попробуй, — я резко повернулся к нему и с силой схватил брата за плечо, чуть выворачивая его.
— Да что такого-то, командос?!
— Не хочу, чтобы на фото любимой женщины дрочили пол-города! — рявкнул я в ответ. — Это нормальная причина, блядь?! Убедительная?!
Егор выпучил глаза от удивления.
— Любимой женщины? Командос, ты болен.
— Если бы, — я с раздражением оттолкнул его плечо и откинулся спиной на камень.
Это — не болезнь, от которой можно вылечиться. Это — настоящие чувства, от которых все внутренности завязывались узлом.
Варвара
В чем измеряется время в заточении в отсутствии часов или окна? В бесконечной веренице мыслей. Что было бы если бы… Почему именно со мной… Как пережить происходящее…
С последним было сложнее всего. Я не знала, чем себя занять, чтобы не сойти с ума. Спорт? Да, пусть с наручниками, но хоть что-то. Пытаться считать дни? Да, хотя даже на стене царапать палочки не чем. Придумывать и воображать? Это сколько угодно, но поможет ли мне это сохранить рассудок?
От скуки я начала умножать и делить в уме. Ненадолго занимало, но смогу ли я провести так целый год?
В прошлый раз я, помнится, иногда оставляла что-то из еды, чтобы хоть чём-то занять руки. Например, макароны засыхали, и перебирая их я, можно сказать, медитировала. Но после сна обнаружила, что их забрали. Никаких развлечений! Даже сухих макарон.
Вообще, кормили меня достаточно вкусно и сытно, но было сложно оценить в полной мере работу повара, будучи прикованной цепью к стене. Как будто мало было наручников!
Глухонемая женщина, которая приносила и забирала поднос, смотрела на меня с бесконечной жалостью, чем знатно злила меня. Меньше жалости, больше действия! — хотелось мне крикнуть ей. Как, интересно, ей объяснили моё присутствие здесь?
Шесть или семь приемов пищи спустя я сидела на полу, уперев локти в кровать и пыталась причесать руками волосы. Они были уже грязными, и мне страшно хотелось в душ. Я как раз вспоминала свой шоколадный шампунь, как вдруг услышала странный шум в доме. Что-то упало, потом снова. Раздались хлопки больше всего похожие на выстрелы. Рваные крики, снова падения, удары. Что-то происходило в доме, и я с тревогой смотрела на дверь. Нападение? Или помощь? Меня найдут? Или не заметят?
Спустя пару минут мне наконец были предоставлены ответы на вопросы. Дверь с грохотом отлетела в стену — её выломали и сорвали с петель. В комнату ворвались три мужчины в форме спецназа. Их лица скрывали маски, в руках они держали разное огнестрельное оружие, и все трое внимательно смотрели на меня. Один из них чуть склонил голову и сказал, видимо, в рацию:
— Заложник у нас.
— Жива? — послышался треск из динамика.
— Да, — коротко ответил мужчина и затем спросил меня. — Идти можешь?
Я прочистила горло.
— Да, но… — я шевельнула руками, показывая наручники и цепь.
Второй мужчина быстро вытащил из кармана маленький топорик и одним махом перерубил цепь по середине.
— С наручниками разберёмся на улице, — сообщил он мне.
Я кивнула и встала, не задавая лишних вопросов.
Мы гуськом пошли из комнаты. В доме будто ураган прошёлся. Запах пороха, перевёрнутая мебель. Разбитые окна, статуэтки, вазы, валялись вещи. Я аккуратно шла, стараясь ни на что не наступить, ведь я была без обуви. Поэтому я не сразу заметила дыры от пуль в стенах и лежащих на полу людей, с растекающимися красными лужами. Где-то в глубине дома продолжалась перестрелка, и я поняла, что там прячется отец. Никаких эмоций по этому поводу не было. Только надежда — чтобы он не сбежал.
Входная дверь была выбита, а ворота, похоже, были и вовсе взорваны. За воротами стояли тонированные джипы, полицейские машины, машины скорой помощи. Меня подвели к последней и передали на руки врачам. Меня начали осматривать прямо там, на улице — светили в глаза фонариком, считали пульс, давление, задавали вопросы, а я… Я улыбалась, не веря в происходящее. Дышала свежим воздухом и не могла надышаться. Смотрела на деревья, людей, дорогу, на вечернее небо и не могла налюбоваться.
— Варвара, вы меня слышите? — допытывался медик, ощупывая меня. — Вас избивали? Наносили телесные повреждения? Насиловали?