— Ангелочек мой прелестный… — слышался голос г-на Фенё, и он раскрыл свой красный халат. Под халатом не было никакой другой одежды.
Девочка завизжала и, отшвырнув рубашку, открыла глаза — в них светились ужас и ненависть. Она вцепилась ногтями в лицо Фенё, потом соскользнула с дивана и спряталась за столом, так что видно было только ее лицо.
Господин Фенё вскочил, но, как только он приблизился, девочка кинулась бежать вокруг стола.
— Ой! — истошно завопила она. — Тетя Эрна, тетя Эрна!
Стол был узкий. Мужчина неожиданным движением потянулся за девочкой и схватил ее за волосы. Этелька вырвалась и голая выбежала в переднюю.
— Эрна… — кричала она в страхе.
Господин Фенё побежал за ней. Эрна взяла прижавшуюся к ней Этельку за руку.
— Так ты все-таки была непослушной? — укоризненно спросила она и с помощью г-на Фенё понесла ревущую девочку обратно в комнату.
Эрна вышла. Г-н Фенё запер дверь на ключ.
Девочка стояла. Глаза ее, полные ужаса, широко раскрылись. Руки упали, сердце готово было выскочить от страха. Она обессилела.
Господин Фенё подстерегал каждое движение ребенка.
— Я же сказал, чтоб ты была послушной, — проговорил он и стал гладить волосы остолбеневшей девочки.
Девочка молча плакала. Она терпела ласку, только слезы капали у нее из глаз.
— Дурочка моя, — шептал г-н Фенё, — я ничего дурного не хочу, только помогу тебе одеться. Ведь ты не знаешь даже, как надевать такие хорошие вещи.
Голая девочка ответила:
— Нет, знаю…
— Не знаешь, крошка моя.
— Не надо мне нового платья, дайте старое, я пойду домой…
Господин Фенё повел девочку, не выказывавшую никакого сопротивления, к дивану. Усадил ее, сам сел рядом. Прижал ее к себе и стал гладить. Этелька не переставала плакать. Г-н Фенё хотел уложить ее на диван.
Тогда девочка, как фурия, вцепилась ему в нос.
— Нет! Нет! Эрна!.. Мама!.. — завопила она. — Мама!..
Господин Фенё схватился за нос. Пальцы его были в крови. Он встал и подошел к зеркалу.
— Одевайся, — сказал он хрипло. — Ты дикая кошка. Хорошо. Завтра приходи опять.
— Никогда больше не приду!.. — крикнула девочка, разыскивая старую заштопанную рубашонку.
— Надень новую…
— Не нужно мне. — Этелька сотрясалась от рыданий. Быстро оделась и подошла к дверям.
— Откройте!
Господин Фенё отпер дверь.
— Не плачь, — сказал он. — Тебе не из-за чего плакать.
Эрна посмотрела на Фенё.
— Ну? — спросила она.
— Строптива.
— Ах, Этелька!.. Сказала же я тебе, чтобы ты была доброй, послушной.
— Пойдем домой, — плача, просила девочка.
— Тогда не реви, — сказала Эрна. — Я так не выйду с тобой на улицу. Поняла? Так нельзя идти. Сейчас же утри лицо. И не реви.
— Ладно, не буду плакать, — ответила девочка, рыдая, — только пойдем домой.
— Успокой ее, — сказал Фенё Эрне, — потом приходи обратно. А ты не плачь, — обратился он к девочке. — Вот тебе шоколадка. Не плачь! Ну, почему ты плачешь? Я помочь тебе хотел… Я не сержусь…
Девочка держала в руке плитку шоколада.
— Пойдем домой!
Они вышли на улицу. Девочка уже не плакала. У нее только голова разболелась. Иногда Этелька пугливо оглядывалась, не идет ли за ней дядя. Эрна дала Этельке форинт и попросила ничего дома не рассказывать. «Скажи, что мы были в кондитерской». И она повела ее в ту самую кондитерскую, на которую девочка заглядывалась по дороге.
Этелька устало села за столик. Выпила кофе со сливками, но к пирожному не притронулась. В руке она все еще держала плитку шоколада и серебряный форинт. Ей и в голову не приходило сунуть их в карман.
— Да спрячь ты их, — сказала Эрна.
Девочка положила деньги и шоколад в карман и уставилась в одну точку. Но рыданья в ней поднимались вновь и вновь. Девочка содрогалась. Эрна быстро расплатилась. На улице повела Этельку за руку.
— Этелька, милая, — сказала она по-матерински, — ну, почему ты плачешь? Ведь дядя хотел тебе только добра. Платье, башмаки подарил тебе. Правда? Какая ты глупенькая! Разве с тобой случилось что-нибудь? Будь хорошей девочкой, тетя Эрна просит себя. Ну, будь миленькой, не плачь и ничего не говори дома; скажи, что мы пошли гулять и долго сидели в кондитерской.
Но уговоры были напрасны. Девочка то и дело принималась плакать. По щекам ее катились слезы. «Сейчас же скажу… Все расскажу маме…» — думала она.
При виде плачущей девочки прохожие останавливались и думали: «Что могло стрястись с бедняжкой? И какая у нее хорошая сестра, как она успокаивает ее, целует, ласкает…»