— Здравствуй! Что нового?
— Ничего, папа. Ужин сейчас согреется.
— А где мать?
— Побежала за вином к Грюнфельду.
— Ты что делаешь?
— Читаю «Дети капитана Гранта» Жюля Верна.
— А, да, помню… Что на ужин?
— Суп из бобов с колбасой и лапша с творогом.
— Где Манци?
— Лежит. Наверно, простудилась…
— Да ну? Что ж ты сразу не сказал?
Новак приоткрыл дверь в комнату. Ничего не было видно, только лампа из кухни бросала свет в щель.
— Спит. Не разбуди, папа…
Новак осторожно закрыл дверь.
— Врач был у нее?
— Нет. Мама сказала, что если ей до завтра не станет лучше, она позовет врача. У Манци жар.
Новак снова отворил дверь в комнату, на цыпочках подошел к кровати, затем так же тихо вышел обратно. В это время вернулась домой жена. Красивая белокурая женщина вошла девичьей упругой походкой, — никто б не сказал никогда, что она мать семейства и у нее двое детей. На ней был красный платок, в руке она держала кувшин с вином и бутылку сельтерской.
— Здравствуй, старушка! — тихо промолвил Новак. — Что с Манци?
Жена Новака поставила на стол вино и сельтерскую, аккуратно сложила свой платок.
— Жар у девочки. Если завтра не будет лучше, позову врача.
— А может, позвать сегодня вечером?
— Нет, к чему лишний расход? Думаю, она только желудок себе засорила. Я посмотрела ее живот — совсем чистый. Никакой сыпи. Дала слабительного, и уже подействовало. Теперь она заснула. Увидим завтра.
— Ладно, Терез. Дай-ка мне горячей воды, руки вымою, дотом побреюсь.
Новак только сейчас снял с себя пальто и повесил его на гвоздь, вбитый в дверь.
— Сегодня вечером собрание у Кюффнера. Ты ищешь конверт? Деньги во внутреннем кармане.
Терез вынула деньги из кармана, улыбнулась мужу, разложила отдельно серебро, никель и бумажки. От улыбки лицо ее становилось еще более девичьим, почти детским. Чуть заметно поднимались уголки губ, голова слегка склонялась набок, как будто молоденькая женщина выглядывала откуда-нибудь или что-то искала.
— А где конверт? — спросила она с улыбкой.
— Я выбросил, ты только подсчитай.
— Сколько здесь денег?
— Двадцать три форинта.
— Двадцать три форинта?.. Дюри! Ведь это на четыре форинта больше, чем на прошлой неделе.
Терез поправила выскользнувшую белокурую прядь.
— Сколько тебе дать карманных денег?
Новак, намыливая лицо перед маленьким зеркалом, обернулся.
— Ни гроша.
— Дюри, не шути. Не можешь же ты обходиться совсем без денег.
— Это верно, — отвечал Новак, снова повернувшись к зеркалу. — Но я уже взял себе семь форинтов.
— Семь форинтов? Так ты заработал тридцать форинтов?.. Господи! Что же случилось?
Все лицо Новака было в мыльной пене. Он встал наточить бритву, по дороге схватил жену и поцеловал так, что вымазал ей нос пеной. Затем снял с себя ремень, зацепил его за ручку двери и, правя бритву, заговорил:
— Срочная работа. Сверхурочно работаем. Не помнишь?.. Клапаны.
— Нет, Дюри, ты скажи о семи форинтах, зачем тебе столько? Думаешь — поцеловал, я и забыла про них? Дай обратно четыре, да живо!
— Замечательно! — крикнул Новак. — Мать, ты исключительная женщина! Ждала восемнадцать, осталось бы тебе пятнадцать. Получила двадцать три, теперь и остальные подавай. Это не пойдет. Они мне нужны.
— Зачем?
— Профессиональный взнос. Подписка на «Непсаву». Остается три форинта. — Он сел и осторожно провел бритвой по лицу. — Да. Где сегодняшняя «Непсава»? А?.. Вынь из кармана пальто. Почитай, сынок, пока я бреюсь и умываюсь.
Мальчик раскрыл газету, сел и начал читать. Обычно это происходило так: сын называл заголовки, время от времени отец останавливал его и заставлял читать всю статью или сообщение.
— «Гусары и графы». «Язык команды». «Что думает господин Коршак: долго ли можно пить кровушку подмастерьев-кондитеров».
Дюри подождал немного, взглянул на отца, но Новак спокойно брился.
— «Кнут и Россия на венгерской равнине». «Столяры, внимание!» «Косматый Фехервари бьет учеников».
Мальчик снова подождал, теперь несколько дольше, но Новак как будто не слышал.
— «Речь Ботлика в Чонграде».
— Где? В Чонграде?
— Да, папа, в Чонграде.
— Прочти.
И мальчик начал:
— «В Чонграде первого января тысяча девятьсот пятого года состоялось многолюдное собрание со следующей повесткой дня: первое — батраки и социал-демократия, второе — программа партии, третье — необходимость организации и где…»