Миракл сжал ручку на огромной дубовой двери, после того как на его стук ему никто не ответил. Он выкрикнул Госпоже еще одну просьбу встать или хотя бы позволить ему войти, но комната ответила глухим молчание.
Дворецкий напрягся и дернул ручку двери. Массивная дверь тихо отъехала в сторону, открывая вид на большую спальню: окно закрыто, задернуты и толстые шторы, а кровать была аккуратно застелена, словно в ней и не спали, хотя Миракл помнил, как вчера проводил Госпожу до комнаты и отправил к ней Госпожу Фиалу, чтобы та помогла раздеться.
— Понятно, — пробормотал дворецкий, закрывая за собой дверь в спальню.
Шаги мужчины утонули в утренней тишине коридоров.
* * *
Дворецкий открыл дверь в кабинет, который встретил мужчину опять же закрытыми шторами и запахом недавно потухшей лампады, которая догорала на столе, откидывая тонкую тень на силуэт человека на столе. Дворецкий тонко улыбнулся, понимая, что вновь оказался прав.
— Госпожа, читать в темноте вредно для ваших глаз, и поверьте — это не мне придется ехать в Оптическую Аптеку, а вам, — напомнил Миракл, подходя к окну и дергая шторы, впуская яркий свет в комнату, который позволил увидеть девушку, сидящую на столе и задумчиво рассматривающую стенку перед собой.
На свет девушка отреагировала тем, что прикрыла лицо рукой и мучительно застонала от боли: глаза, не привыкшие к свету за последние пару часов, неприятно резало, и сколько бы девушка не пыталась стряхнуть это неприятное чувство, ничего не помогало.
— Выключи солнце, оно сегодня раздражает, — простонала девушка, спрыгивая со стола и отворачивая голову от окна, чтобы свет не бил по глазам.
Фланелевые края пижамных брюк тянулись по полу, потому что девушка, видимо, снова стянула резинку на бедра, заявив, что так удобнее, наплевав на все правила этикета, которые, казалось, невозможно ей вложить в голову.
— Как бы я ни хотел: это невозможно. Солнце, насколько, я надеюсь, вы знаете, не поддается воле человека, — размеренно сообщил Миракл, дергая левую штору в стороны и шире раскрывая окна, — и я повторюсь, Госпожа, штаны носят на талии, и эти нормы как раз диктует общество, — мужчина мягко улыбнулся. Девушка фыркнула и, юркнув на кресло, отвернулась от дворецкого, в этот раз уставившись на дверь в кабинет.
— Предлагаешь мне выступить за право носить брюки так, как хочется? — девушка попыталась сдержать усмешку.
— Не думаю, что его Императорское Величие рассмотрит это как акт демократии — скорее как акт абсурда, — Миракл развернулся в сторону кресла, подходя к девушке и замирая ровно за спинкой, ожидая указаний.
— Скажем, что это акт любви и уважения к людям. Выступим за гуманизм, — поддержала игру девушка, откидывая голову назад, на спинку, чтобы посмотреть на дворецкого, который ей улыбался.
— Приличные дамы спят в своей комнате. А не в рабочем кабинете, — напомнил Миракл. — Будьте добры, — чуть прикрыв глаза и склонив голову в знак уважения, попросил дворецкий, указав рукой на шкафчик, где должен был лежать гребень для волос.
Девушка хмыкнула и, пожав плечами, достала из шкафчика дорогой по эфларским меркам гребень из сплава железа и серебра, что придавало ему блеска. Среди дам общества Эфлары было модно иметь серебряный или золотой гребень с камнями. Девушка же их ненавидела за эти блестящие камешки, которые больно цеплялись за волосы. Поэтому гребень был легким, с минимальным добавлением железа и без драгоценных камней и любых других украшений.
— Именно об этом я и говорю. Мужчины же иногда засыпают в своих рабочих кабинетах, или же сутками оттуда не вылезают. А женщину ждет порицание за сверх трудовую активность. Не находишь в этом что-то… — девушка замялась, не зная, какое слово подобрать.
— Госпожа, вы не правы, смотрите на все слишком поверхностно: женщина — хранительница очага, на нее возложена большая роль…
— Роль слуги, — пробормотала девушка, выравнивая спину в кресле и позволяя Мираклу расчесать ее волосы, мужчина же сделал вид, что не услышал этого.
— Она должна воспитать новое поколение, которое исправит ошибки старого, внесет свои, но, так или иначе, сделает этот мир лучше. И поверьте мне, я знаю как никто другой: эта работа не из легких, — гребень прошелся по кончикам волос, расчесывая запутанные после сна рыжие пряди.
— Женщина способна на большее, чем возня с детьми, — фыркнула девушка, но не дернулась, удержав спину прямо, даже когда больно потянуло от гребня.
— Никто и не спорит, вы способны и войну остановить, но, Госпожа, разве я говорю, что роль женщины — вечно бегать за детьми и мужем? Глупая женщина так не поступит, она найдет время всему, но все же мировые правила испокон времен таковы: мужчина — сильная фигура мира, обеспечивающая женщин и детей достатком и безопасностью, а женщина — возвышенное прекрасное существо, дающее любовь и счастье, — мерно ведя гребнем от макушки к концам, нерасторопно рассуждал мужчина, и девушка позволила себе расслабится и прикрыть глаза.