Мышей и так не хватает, но вдруг в навеске пластмассы ошиблись, вдвое увеличив смертельную дозу! Там-то уже точно никто не должен был уцелеть, но отчего-то выжили две мыши. Такого просто не может быть!
После не слишком удачного старта, Константин Георгиевич не посещал лабораторию, отдавая распоряжения из кабинета. А тут, услышав о странном случае, решил посетить лабораторию лично.
- И что Вы на это скажете? - обратился завкафедрой к тёще.
- Я не знаю.
- А я заметил, что выживают две одни и те же мыши. Господин Горелый и его подруга. Я её даже специально краской пометил, - встрял в разговор Митя.
- Это что, та самая мышь из первой партии? Не может быть! Она давно уже должна была быть мертвой.
- Ошибки нет. Он самый - Господин Горелый.
- Может быть, Вы его специально чем-то подкармливаете, поэтому он и стал устойчивее к газам? - подозрительно спросил Константин Георгиевич.
- Конечно, нет! Рацион у всех одинаковый. Я сама только сейчас узнала, что эта мышь жива, - возмутилась тёща.
- Ладно, сейчас посмотрим, - сказал завкафедрой. - К нам как раз новый пластик доставили, очень ядовитая штуковина.
Эксперимент начался. В камеру пошёл дым. Мыши заметались, ища выход. И, странное дело, почти сразу, как пошёл дым, Господин Горелый и его подруга замертво свалились на пол.
- Вот видите, никакого феномена нет, - усмехнулся Константин Георгиевич, - эти две мыши за предыдущие попытки уже нахватались газов, поэтому сразу и погибли. Чего и следовало ожидать.
Через десять минут пол камеры был усеян очередной партией погибших на алтаре науки зверушек. Маленькие трупики жертв эксперимента лежали на полу камеры. Заработал вытяжной вентилятор, который включил Митя.
- Уменьшите дозу вдвое и запускайте новую партию мышей, - сказал Константин Георгиевич, собираясь уходить.
- Погодите, - остановил его Митя.
- Что такое?
- Смотрите!
Одна из мышей зашевелилась и поднялась. На спине её видна была прилипшая пластмасса. Это и был Господин Горелый! Ещё через минуту поднялась и другая мышь, тоже с меткой на спине - его подруга.
- Что я вам говорил! - воскликнул Митя.
Завкафедрой озадачено молчал. Потом подумал и сказал:
- Всё ясно. Пока остальные мечутся, усиленно вдыхая газ, эти замерли и поэтому дыма наглотались меньше. Хитрые, твари!
- И что нам с этим делать? Это их поведение нарушает чистоту эксперимента, - сказала тёща.
- Запускайте новую партию вместе с этими двумя. Только не давайте этим двоим спокойно лежать.
- Как это - не давать лежать?
- Палочкой потыкайте.
- Камера же герметичная, как это сделать?
- Ну, тогда потрясите камеру, наклоните её пару раз. Посмотрим, что из этого выйдет.
Так и сделали. Господин Горелый с подругой пытались улечься, спрятав мордочки под живот друг друга. Но им не давали это сделать, тряся и наклоняя камеру. Наконец всякое проявление жизни в камере прекратилось. На всякий случай, подождали ещё пять минут и включили вытяжку. Никто не шевелился.
Константин Георгиевич закурил прямо в лаборатории, что было грубейшим нарушением правил техники безопасности, чего он не позволял себе никогда. Пепельницы в лаборатории не было, поэтому завкафедрой долго искал, куда бы выбросить окурок. Он глянул на камеру и грязно выругался. Мышь по кличке Господин Горелый поднялась и, как пьяная, сделала несколько шажков вперёд.
- Может, и подруга его жива? - с надеждой спросил Митя.
Но нет, Господин Горелый выжил один из 2500 мышей.
- Новая партия мышей прибудет послезавтра, - сказал Константин Георгиевич.
- Если этого садить к ним, то опять надо трясти камеру? - спросила тёща.
- Не надо. И так рано или поздно сдохнет. А если камера развалится, то вам и отвечать. И так со сроками запаздываем.
Тёща с ненавистью взглянула на мышь, из-за которой могла развалиться камера, и сказала:
- Ты, мерзость, первым послезавтра в камеру пойдёшь.
Мите же мышь нравилась, и на следующий день он, тайком от тещи, скормил Господину Горелому кусочек сыра со своего бутерброда. Ещё через день прибыла новая партия молодых мышей.