— Сами понимаете — так надо, — зачем-то добавил шеф.
И Сергей улыбнулся, уже от двери — не волнуйтесь мол, все будет хорошо.
— А после, если вас никуда не направят — зайдете снова ко мне — обсудим уже конкретно вашу дальнейшую судьбу, — произнес Рейнольдс самое главное. — И только потом — домой.
Глава 8. Дома
Скрипя свежевыпавшим снегом он шел, невольно ускоряя шаг, по хорошо знакомым улицам Мегаполиса. С таким ощущением что никуда и не уезжал, а дриады, корабль, все это ему приснилось. А впереди — опять служба, рутина, быт жизни.
Итак, со мной хотят поиграть, невольно обдумывал он возникшую ситуацию. Только этим можно объяснить такой смешной факт, что после всего случившегося мне снова доверили группу и операции. Хотят посмотреть, что я начну делать. И если ничего интересного они не увидят, то меня просто сократят, как потерявшего доверие. Скорее всего — физически устранят. Поэтому мне надо им подыграть. Создать интригу, чтобы они мучались в догадках — на кого же все-таки я работаю? Надо будет все тщательно продумать. Чтобы не переиграть.
Так вот размышляя, Сергей уже медленно, почему-то на ватных ногах, поднялся по темным ступенькам своего подъезда — входная железная дверь была как обычно сломана, а в коридоре не все лампочки горели. С удивлением поймал себя на мысли, что успел уже соскучиться и по этому миру, и по населявшем его людям, и по снегу — в конце-концов.
Дверь квартиры была почему-то не заперта. Опять дети, наверное, забыли закрыть, подумал он. Вошел в прихожую. Из зала доносились приглушенные голоса. Гости, подумал он. И тут вид прихожей его насторожил — зеркало было завешано темным покрывалом.
Умер кто-то, — холодея подумал он, — уже второй, считая вместе со мной. Но кто же? Не раздеваясь, Сергей стремительно вошел в зал. Столы были сдвинуты, сидели гости. Элора, вся в черном, стояла к нему спиной и составляла на поднос пустые стаканы. Все притихли, разом обернулись к нему, и в их взглядах он прочел леденящий ужас. Гробовая тишина сердечной тяжестью нависла над комнатой. Ничего не понимая он смотрел на замерших людей, непроизвольно выхватывая знакомые лица — тесть с тещей, Виктор, Релия, детишки — вроде все на месте. И тут он увидел большой портрет в черной рамке. На него смотрел он сам. Тихо вскрикнула Яна. Повинуясь всеобщим взглядам Элора медленно обернулась, посмотрела на Сергея секунды две с абсолютно равнодушным лицом, а потом вдруг покачнулась, поднос медленно стал наклоняться, рюмки сначала сползли на один край, потом — на другой, а потом неторопливо повалились на пол. Глаза Элоры закатились и она медленно осела, гремя стеклом и раскидывая руки…
Сергей сидел на табуретке, облокотившись на стол. Релия трясла на руках расплакавшегося Юния, успокаивая. Элора отрешенно полулежала в кресле, неподвижно глядя на Сергея. Миссис Дебюсси держала свою дочь за руку, и то суетливо, в который уже раз спрашивала, как та себя чувствует, то вопросительно смотрела на Сергея, так ничего и не понимая. Отец Элоры тоже в который уже раз капал что-то сердечное, причем сразу в несколько рюмок — себе и женщинам. Терций, нахохлившись, недоверчиво смотрел на Сергея. Один только Вадим, в сильном возбуждении, носился по комнате, зачем-то потирая руки и глупо улыбаясь.
Он в очередной раз остановился возле Сергея. Взял его за руку. Зачем-то потряс.
— Живой все-таки, — снова воскликнул он. — Я раньше о таком только читал… Нет, все это надо осмыслить…
Он потянулся за бутылкой водки, роняя бокалы и расплескивая их содержимое, наполнил парочку фужеров — до краев. Протянул один Сергею. Второй, не чокаясь, быстро осушил сам, поперхнувшись и закашлявшись. Сергей пить не стал, ловя на себе многочисленные вопросительные взгляды, и не зная, что им всем сказать — все что мог, он уже рассказал, пока приводили в чувство Элору.
Релия, проходя с Юнием на руках мимо траурного портрета, спохватившись, положила фотографию на тумбочку, лицом вниз, задула свечки, молча и деловито сняла простыни с зеркал.
— А чей же прах мы похоронили? — вдруг спросил Вадим и Релия тут же на него шикнула.
Вадим растерянно посмотрел на свою жену, которая быстро постучала себя по голове.
Юний, видя, что ничего страшного все-таки не происходит и кругом все свои, потихоньку успокоился и молча взирал на странных взрослых, ничего не понимая, но готовый в любой момент снова расплакаться.