«Именно — провели», — подумал я, внимательно глядя на Шатилова.
— Иностранцы полны благожелательного впечатления от встречи с либеральной интеллигенцией Крыма, но сделать это было не трудно. Все эти купцы, адвокаты, раввины и подобная им публика — самая податливая и, я бы сказал… — подыскивал слово генерал.
— …подлая, — подсказал Артифексов. Почему этого казачьего бурбона здесь считали дипломатом и разносторонне образованным человеком, я не понимал.
— Вообще-то да, но, выражаясь мягче, беспринципная. Иностранцы довольны — интеллигенция Крыма с Врангелем. Теперь их интересует настроение рабочих, мужиков и мещан занятых нами областей. На фронт мы их не пустим. Генерал Кутепов и я настращали их Буденным, красной конницей и латышскими стрелками. Любопытствующие европейцы благоразумно решили ограничиться окрестностями Севастополя не дальше Качи и Бельбека. Вы, Евгений Александрович, завтра повезите их на Сапун-гору, Малахов курган, даже в Качу… Не препятствуйте их желаниям. И маршрут поездки и на-селе-ние, — протянул иронически Шатилов, — уже подготовлены нами. Все детали завтрашнего ознакомления гостей с пролетариатом Севастополя вам подробно расскажет генерал, — и он указал на молчавшего Артифексова.
— Благодарю за доверие, готов к беседе с вами, — поднялся я.
— Иностранцам понравились вы, особенно же английскому мопсу… как бишь его фамилия?
— Том Джонс?
— Да, да, ему, да и остальные очарованы вами. Кстати, — удерживая меня за локоть, спросил Шатилов, — что за инцидент произошел у вас с этим ротмистром из контрразведки?
Артифексов вышел, и мы были вдвоем.
— Просто маленький грабеж… Этот офицер, желая воспользоваться моим портсигаром и деньгами, пытался арестовать и запугать меня. Как видите, я не из пугливых, и шантаж не Удался.
— Я так и думал, — поднимая бровь, сказал Шатилов. — Как его фамилия?
— Токарский.
— Обождите минутку, — подходя к телефону, остановил он меня. — Соедините меня с полковником Татищевым… Да, да, начальником контрразведки.
Дальше произошел разговор, навсегда оставшийся в моей памяти.
— Полковник Татищев?.. Здравствуйте, граф Говорит Шатилов. Дайте мне краткую и самую точную аттестацию на вашего офицера ротмистра Токарского… Нет, нет, время не ждет, устную, только устную.
В трубке что-то пророкотало.
— Я этого ожидал. Вчера я был свидетелем неприятной сцены, господин Базилевский… Да, да, вы знаете, его, он сейчас находится у меня, — должен был отобрать, представьте — пуб-лич-но, у этого офицера свой портсигар!.. А-а, вы это наблюдали? И что же скажете?
В трубке опять зарокотало, на этот раз довольно долго.
— Я рад, что наши взгляды совпадают. В маршевый батальон, с немедленной отправкой на фронт. Письменный приказ пришлю позже. Нам нужны честные люди, а не вымогатели и казнокрады. — И, вешая трубку на рычажок, генерал проговорил: — Благодарю вас за откровенность. Полковник граф Татищев просит поблагодарить вас за оказанную ему помощь. Его честной солдатской натуре давно претил этот взяточник и вор… а ваше вмешательство помогло ему. Итак, после беседы с генералом Артифексовым набросайте короткий план вашего завтрашнего вояжа — и с богом, — напутствовал меня Шатилов.
Кабинет Артифексова был в конце коридора. И здесь, как и по лестнице и в вестибюле, порхали миловидные дамы, кучками и в одиночку стояли или прохаживались молодые офицеры, стремительно проносились адъютанты и, стараясь сохранить бодрый, воинственный вид, шагали безработные пожилые и престарелые полковники и генералы, тщетно надеявшиеся получить какое-нибудь хлебное место и обеспеченное жалованье.
Находясь со мной наедине, Артифексов произвел совсем иное впечатление. Это был довольно образованный, сравнительно молодой, воспитанный, кое-что понимавший в политике генерал. Я понял, что маска этакого рубаки и резкого в суждениях человека была создана им для начальства. Такая «прямота» и солдатская прямолинейность, нравились и Врангелю и Шатилову, и Артифексов с успехом изображал при «дворе» барона белогвардейского Платова, врага салонных шаркунов и велеречивых генералов. К моему удивлению, он сразу же и откровенно признался:
— Вряд ли долго удержимся на этом крымском пятачке. Красные усиливают войска, за Перекопом их набралось очень много, лучший их командир Фрунзе и вся конная армия Буденного готовят удар… А у нас… — он развел руками, — вместо погибших на Дону и Кубани первопоходников сплошная юнкерская, кадетская и гимназическая молодежь, бездарные генералы и разложившиеся у Деникина казачьи полки, вроде шкуровцев и гуселыциковских молодцов. А надежды на Европу нет. Вы же видели вчера этих либеральствующих бездельников и болтунов. Сюда надо было прислать десять дивизий английских и французских войск, сотню танков «рено», авиацию и флот. Но Европа этого не может и не хочет… Значит, ликвидация Крыма — вопрос нескольких недель.