С этими мыслями доехали до места. Выгрузившись, консул с гордостью показал на пригорке большой дом из сырцового кирпича, окруженный таким же забором, объяснив, что это – будущая его резиденция. Сейчас в доме идут отделочные работы, а вокруг высаживают привезенные саженцы. В планах – озеленить и главные улицы города. Лагерь мы можем разбить сразу же у забора, который тоже даст тень, а лошадей устроить у чахлой акациевой рощицы невдалеке. Замыкали пейзаж огромные склады компании «Мессаджери», которая строит дорогу и порт.
Дальше дорога ведет на Хараре, это уже Абиссиния, – консул показал на утоптанную дорожку шириной метра два, не больше, – но до нее двести километров пустыни, потом почти столько же степь, где уже есть источники воды, корм лошадям и мулам.
Я сказал, что в наших планах было задержаться в Джибути не более двух дней, поскольку я рассчитывал нанять здесь погонщиков с мулами. Так как мулов нет (а нам их обещало правительство Франции через наш МИД), то задерживаться на два-три месяца не имею возможности, из-за того, что фуража у нас осталось на три недели максимум, а взять здесь сена, насколько я понимаю, неоткуда. Поэтому миссия под угрозой, могу ли я воспользоваться телеграфом для срочной депеши?
Консул ответил, что, конечно, можно, хотя телеграфные тарифы здесь довольно высокие. Но только обмен депешами ни к чему не приведет – ведь не отправят же вам мулов из Петербурга? Он рекомендует воспользоваться верблюдами, так как у него есть знакомства среди местных абанов (караванщиков). В случае моего согласия он пошлет за ними сегодня же, и через два-три дня они могут прибыть сюда с верблюдами. Естественно, я согласился: верблюды так верблюды. Консул кивнул головой в знак согласия и сказал, что офицерам и мне выделены номера в гостинице, а солдаты могут жить в лагере. В Джибути безопасно, окружающие город деревни – мирные, но вот дальше кочуют племена, промышляющие исключительно грабежом, две недели назад вырезали караван французского купца, направлявшегося в Хараре, несмотря на то, что караван хорошо охранялся. Сомалийцы убили всех, не тронули только погонщиков верблюдов и, естественно, абана, и угнали семьдесят верблюдов с дорогим товаром. Я попросил обеспечить нас достаточным количеством воды, на что консул ответил, что воды в колодцах мало и они все в частном владении, так что напоить полторы сотни лошадей и сотню человек, да еще предоставить воду для мытья в городе практически невозможно. Нужно договариваться с компанией (той же «Мессаджери») которая имеет паровичок и цистерну – за плату они доставят воду из источника в двадцати километрах от города. В планах градоначальника, который одновременно и был консулом – провести оттуда в город акведук, но вот на это метрополия денег пока не дает.
Спросил, где представительство компании, оказалось, что на складах в пятидесяти метрах от нас, но там выяснилось, что чертов паровозик уже укатил с грузом шпал, вернется завтра утром и после обеда доставит воду: 300 талеров за все удовольствие. По поводу дров – мы можем рубить акациевые заросли в километре от города, это бесплатно.
Возвратились в порт, консул с почетным караулом отправились восвояси, а я понаблюдал, как выгружают лошадей, два десятка их уже стояли на берегу, казаки привязывали к вьючным лошадям парусину, брусья, плотницкий инструмент и бурдюки с водой. Часть казаков охраняла груз, который таскали чернокожие грузчики. Конечно, за ящик, который выгружали два казака, они брались вчетвером, но все же довольно бодро шевелили ногами и грузили ящики на тележку узкоколейки. Увидев нашего интенданта в пробковом шлеме, спросил, как идет разгрузка. Он ответил, что на корабле командует суперкарго под присмотром Нечипоренко и Павлова. Пока они не трогали оружейку, выгружают только малоценный груз, но именно он и понадобится в первую очередь: вода, продовольствие, корм для лошадей и мулов. После этого на порожней лодке поехал на «Орел».