Теперь я решил провести военный совет с командирами. Артамонов попросил их собраться у меня в каюте: были командиры подразделений, врач и интендант. Поблагодарил всех за образцово проведенный смотр и внешний вид вверенных им подразделений. Завтра к вечеру, если все будет в порядке, мы должны пройти Босфор, в крайнем случае – утром следующего дня. В Константинополе остановимся принять почту и пассажиров (кто-то сойдет, потом турки сами устанавливают режим прохождения проливами, так мне объяснил капитан), мы следуем как дипломатическая миссия, поэтому досмотру не подлежим, должны пройти быстро. Нас должен встретить русский консул и, если будет возможность, можно отпустить на берег треть личного состава. Все зависит от того, как быстро мы достигнем Константинополя и сколько простоим на входе в пролив, пока турки нас не начнут пропускать. Сходить на берег командами в сопровождении офицера, либо опытного унтера. Пока шло совещание, качка усилилась и я заметил, что лица моих собеседников стали бледнеть и зеленеть, поэтому свернул обсуждение до утра.
Выяснилось, что я хорошо переношу качку, это заслуга Андрея Андреевича, который раньше ежегодно проходил врачебно-летную комиссию, будучи нештатным испытателем в своем институте, то есть вестибулярная устойчивость у него была выше средней. Во многом это обусловлено наследственностью, так что, даже годы на гражданке и на пенсии не сильно изменили природный фон. Поэтому я отправился на ужин и увидел, что там практически никого в зале ресторана нет, только кое-где виднелись сидящие за столиками пассажиры. Из своих, заметил вошедшего в ресторан барона и махнул ему рукой, предлагая разделить компанию.
– Вижу, Людвиг Матвеевич, что качка вам не страшна, – сказал я барону, когда он расположился за столом и стал изучать меню.
– Ну, мне, остзейскому немцу, не привыкать к морю, – ответил барон, пропев строчки из арии варяжского гостя оперы «Садко»: «Мы в море родились, умрем на море», – оба моих брата служат на флоте, как служили отец, дед и прадед и еще не упомнить сколько фон Штакельбергов, это только я один такой непутевый.
– А что же вы, барон, не последовали семейной традиции?
– Видите ли, флот это хорошо и красиво, только большие дорогие корабли России не нужны. Я считаю, что Россия – континентальная держава и расширяется вширь, ассимилируя народы подчиняемых территорий, поэтому, в первую очередь, должны быть сильные сухопутные силы, в том числе и мобильная артиллерия. В нашем походе я хочу проверить некоторые свои идеи относительно разбираемых мобильных орудий с унитарным снарядом, которые легко транспортировать в любых условиях. К сожалению, многие не понимают уникальность конструкции орудия Барановского и я хочу показать на деле пользу этого вооружения.
– Скажите, Людвиг Матвеевич, а с кем-нибудь из вашей батареи, лже-поручик Львов приятельствовал? Может быть, с кем разговаривал в гостинице, в отряде-то он редко показывался и охотников, мягко говоря, презирал, они для него были «мужичье сиволапое», так может из господ офицеров кто с ним дружил?
– Видите ли, Львов вообще любил пожить на широкую ногу, в картишки сыграть всегда был не промах, женщин к себе в номер водил, но, чтобы с офицерами моими дружбу водить… Мне вообще бы не хотелось бросать тень на кого-либо из своих подчиненных. Позвольте, я сам с ними поговорю и, если будут какие-то сомнения, возможно и у моих подчиненных будет, что сказать, я вам сразу же доложу. А с чем связано такое недоверие к моим офицерам, уж не считаете ли вы их замешанными в этой дерзкой попытке угнать телегу с деньгами? Она ведь с самого начала была обречена на провал. На ломовой телеге от конных не уйти…
– А он, по-видимому, и не собирался угонять всю телегу, а вот сбросить в проездном дворе ящик – возможно, а потом вернуться за ним, бросив телегу. Но, как мне сообщили жандармы, скорее всего, у него был план, сговорившись с кем-то из караульных, вскрыть хранилище уже на пароходе, взять самое ценное и сойти в иностранном порту. Завтра, крайний срок – послезавтра, мы будем в Константинополе и я не уверен, что сообщник или сообщники не попытаются исполнить этот план. Поэтому караул будет удвоен на все время стоянки и я должен знать степень благонадежности лиц, заступающих в караул и тех, кто имеет доступ в оружейную, то есть разводящего и караульного офицера.