Доктор, который появился у нас в конце месяца, удивился Сашиному свежему виду, прописал неразборчиво по латыни какую-то укрепляющую микстуру и рекомендовал санаторное лечение на европейских курортах, лучше всего — в Швейцарии. На этом его визиты закончились, а супруги Циммер пригласили Сашу в гости в следующую субботу. Да хоть бы и завтра, временем своим мы располагали как хотели — присяжный поверенный, узнав, что Саша выбыл из строя минимум на месяц, да еще, возможно, потребуется полгода восстановления на курорте, прислал письмо, в котором "милостивого государя Александра Павловича" извещали о том, что в связи с загруженностью делами его никто не будет дожидаться, желали выздоровления и приложили 40 рублей (жалование помощника за месяц), а также — рекомендательное письмо для последующего устройства на работу, из которого, впрочем, следовало, что самостоятельных дел Саша не вел и особого рвения в делах поверенного не проявлял, то есть грош цена такой рекомендации.
В день визита, а приглашены мы были к обеду (ни маменька, ни, тем более, Иван, к Саше не присоединились, сославшись на занятость), я, отправившись на задний двор за малинник, где росли дикие цветы, изготовил букет, в центр которого положил две ветки красно-фиолетового иван-чая, кругом — ромашки, немного незабудок и позаимствовал для усиления рыже-оранжевой гаммы несколько календул и бархатцев из цветочника. Потом туго обвязал бечевкой, обрубил топором комли и привязал цветной ленточкой какие-то широкие и острые сорняки в качестве зеленой розетки. В стиле флористического дизайна XXI века вышло стильно, но маменька, увидев мой букет, надула губки и сказала, что это пейзанская трава и что она означает — она не знает. Ее учили языку цветов, где действовали розы и ландыши, а простонародный иван-чай — фи, это не комильфо. Ну-ну, а попроси я у нее трояк на букет из цветочного магазина или на коробку конфет, я бы услышал, что шиковать для нас — не те времена. Саша все заработанные деньги отдавал матери и своих у него не водилось ни копья, как я выяснил.
Принарядившись и взяв букет (я убедил Сашу, что это очень модный букет с точки зрения XXI века, когда полевые цветы будет труднее достать в Москве, чем розы, которые продавались на любом углу, и что букет составлен по всем правилам флористики — это целая наука такая теперь есть), мы отправились в гости. Идти было совсем недалеко — всего квартал. На улице кое-где валялся сухой и свежий конский навоз, никакой мощеной мостовой не было и в помине, зато крепкие купеческие усадьбы с лабазами стояли плечом к плечу. Дом наш был где-то вроде как по Казачьему переулку, в районе Большой Полянки, вон и церковь вдали похожа на ту, что сейчас напротив книжного магазина "Молодая гвардия". На Полянке уже была булыжная мостовая, навоз не валялся и пройдя десятка три метров в сторону Садового кольца, я увидел на первом этаже двухэтажного каменного дома вывеску с золотыми буквами под стеклом "Аптекарский магазин" и ниже, помельче, — "магистр фармации Генрих фон Циммер". Дверь была солидная, с ручкой электрического звонка рядом и стрелкой, показывающей, куда ручку надо вертеть (это ведь и гальванической банки не надо — вечный механизм!).
Войдя, мы увидели стойку и шкафы с фарфоровыми банками и просто с закрытыми дверцами на которых были прикреплены медные таблички с латинскими надписями. За стойкой стоял молодой человек с пробором посреди головы, абсолютно приказчицкого вида. Он узнал Сашу, открыл стойку и пригласил проходить наверх. Саша дорогу знал и мы быстро поднялись наверх, где нас тепло встретили Генрих и Лиза. Саша вручил Лизе букет и я понял, что ей он понравился:
— Очень необычно и со вкусом. Никогда не скажешь, что это простые полевые цветы. Ты просто удивил меня этим букетом, Саша, никогда бы не заподозрила у тебя такой необычный взгляд на обычные вещи.