– А кто у вас сейчас царь? И какой год?
– А царя, Саша, у нас нет. У нас выборный президент, ну, как здесь в САСШ. Была революция, и Россия стала республикой (это я предварил вопрос: а куда делся царь, зачем травмировать мальчика). Год 2020-й от Рождества Христова. А здесь, как я понял, 1889-й?
– Да, разница более чем на век с четвертью. А война будет?
– Будет, Сашенька, за эти сто тридцать лет еще много войн будет, и я хотел бы, чтобы их было меньше и меньше русских людей погибло. Ты мне поможешь в этом?
– Конечно, шеф, можете располагать мной.
– Мы и так одно целое, не знаю, надолго ли, все же есть надежда, что я как-то вернусь в свое время. А теперь отдохни, тебе еще сил набираться надо. Хотя постой, похоже, Лиза проснулась, попроси чего-нибудь поесть.
– Лизонька, дай что-нибудь покушать, очень хочется.
– Конечно, милый Саша, сейчас принесу тебе бульон с пирожком.
После того, как мой реципиент съел, на радость Лизе, три пирожка с мясом, запив чашкой бульона и стаканом сладкого некрепкого чая, его опять сморил сон. Сквозь полузакрытые веки я смотрел на кроткую Елизавету – ее некрасивое лицо светилось радостью, вдруг она улыбнулась, впервые за это время, и я понял Генриха – чудесным образом дурнушка превратилась в принцессу.
Ну, хватит сентиментальности, еще слезу пустишь от умиления. Как в чем-то биологу, мне было интересно, что сам-то я голода до этого не испытывал, но когда Сашка наелся, то чувство насыщения как-то передалось, и мне тоже захотелось задремать, что я и сделал.
Глава 3. Куды бечь?
В смысле – что делать? Извечный вопрос русской интеллигенции, которая сейчас как раз в периоде становления. Хорошо, что первый извечный вопрос отпадает: «Кто виноват?» Никто не виноват, просто так получилось, так я Саше и объяснил. Ну, пока он опять спит, подумаю я о «делах наших скорбных».
Конечно, я читал фантастические повести о всяких попаданцах-вселенцах, надо же читать развлекательную литературу на пенсии, что-то вроде сказок для детей старшего школьного возраста и выживающих из ума «пенсов», хотя вроде и некоторые солидные взрослые люди этим балуются. Насколько я понял, сейчас на «здешнем дворе» июнь 1889 года, царствование императора Александра Третьего «Миротворца». С точки зрения «попаданчества» мне не совсем свезло – не вселился я ни в государя-императора (хотя вроде через пять лет он помрет и царем станет Николай, в будущем «Кровавый»), ни в великого князя, ни даже не то что в захудалую титулованную особу вроде какого-нибудь графа, а вообще в дворянина. То есть пробиться к «царской тушке» шансов у меня практически нет, по крайней мере сейчас.
Кроме того, в романах о попаданцах все они сущие Рэмбо, мочат всех подряд, стреляют белке (или еще кому-нибудь) прямо в глаз с двухсот саженей, владеют всеми мыслимыми приемами боевых единоборств и побеждают всех на своем пути «одной левой и еще до обеда». Я же пистолет Макарова видел на стрельбах раз в году, никакими приемами не владею и никого за всю жизнь не убил и даже не покалечил. В армию я попал двухгодичником после Физтеха, но потом как-то прижился, тем более что у меня неплохая математическая подготовка, а поскольку уже тогда появились достаточно мощные ЭВМ, то быстро овладел программированием, но вот здесь моих навыков по программированию точно не нужно. Сначала были космические войска, затем Испытательный институт ВВС, где я стал старшим научным сотрудником и кандидатом биологических наук – да, такая опция для инженеров в нашем богоспасаемом заведении существовала, нужно только было сдать биологию как специальность в рамках экзамена кандидатского минимума. В институте занимался математическим моделированием сложных процессов в организме, а именно вопросами пределов прочности позвоночника при ударных перегрузках: сначала космос – посадка спускаемых аппаратов, а потом работы по ударным перегрузкам подстегнула война в Афганистане – спасение экипажа при посадке вертолета на авторотации. После вынужденной демобилизации – новое армейское руководство закрыло космическое направление института, оставив сравнительно небольшой центр для обеспечения авиации, и то уволив с должностей старших научных сотрудников и ниже, всех, кто в погонах, и заменив их гражданскими, которые ничего не понимали в военной специфике.
На «гражданке» работал в отечественной фармкомпании, занимаясь математическим скринигом перспективных молекул – кое-чего в фармации и химии я нахватался, но по верхам, глубоко этим занимались химики-технологи, а потом они просили отсеять молекулы, потенциально опасные и, наоборот, полезные для медицинского применения с точки зрения имеющихся баз данных. Вывод – для нынешней эпохи без наличия компьютера мои знания стремятся к нулю.