Два моих сына
Впервые я испытал священный ужас, когда дети нарисовали на лбах свастики. Впрочем, потом я вспомнил, что все эти краски делаются на водяной основе и значит не токсичны. Стало быть, можно не опасаться побочных эффектов. Свастики легко смываются при помощи воды и мыла — что я и проделал как можно более невозмутимо. Я отлично знал, что детки будут пинаться и верещать. Это нетрудно предвидеть: никому не понравится, когда его лоб отскребают, как жирную тарелку.
Еще мне известно (отцы обязаны быть в курсе подобных вещей), что свастика не всегда символизирует дурные вещи — вроде Германии, геноцида и сами-пони-маете-кого (А. Г.). Свастика — это также символ секса, энергии и возрождения — например, в традиционных индейских культурах или в Корее.
Позволю себе на минуту отвлечься и прочесть небольшую лекцию. Читать небольшие лекции — это тоже необходимое для отцов умение. В те моменты, когда мы не занимаемся охотой и собирательством, мы обязаны изрекать премудрости.
Итак. Ничто заранее не готовит нас к пути, которым мы следуем. Мозг оккупировал вашу голову, приказывая вам совершать те или иные поступки, и вы безоговорочно повинуетесь. У вас нет выбора. И вот простой тому пример. Ступай в туалет, командует мозг, пора. Что ж, вы бредете на первый этаж, заворачиваете за угол и приближаетесь к сортиру. Ваша тыльная часть повернута в нужной позиции, штаны и трусы спущены на уровень лодыжек. Следующая команда проста и зловеща: садись. Да, Господин, безмолвно отвечаете вы, сгибаете колени и опускаете филейную часть на белое пластмассовое кольцо. Это движение не требует умственных усилий; вы совершаете его бездумно, как марионетка. Что же будет мне наградой за беспрекословное повиновение, спрашиваете вы. Зато, что я покорно опустил свои полужопки на пластмассовый круг? Да ничего. Ты ничего не получишь. Вы ждете, ждете, но — разумеется — ничего не происходит. Ничто не движется в глубине ваших кишок. Ни туда, ни сюда. И вы продолжаете тужиться, пока ягодицы не покраснеют, а кишки не завяжутся узлами. Жопа заревела белугой, и мозг ей поверил… «Гипотетический человек не обязан бегать в сортир за каждой мелочью, — сказал я мистеру Пауку, ползущему по кафельному полу. — Особенно, когда у него полно других дел. Например, когда в детской разгорается очередной скандал». Так я ничего и не высидел. Ложная тревога…
Что-то переменилось во мне, когда родились мои дети. Именно тогда лоцман, прикованный к штурвалу множеством замков (торговая марка «Хозяин»; все это связано, друзья мои), официально задремал и больше не проснулся. Мой внутренний лоцман реагирует на внешние раздражители, но не слишком поспешно. Временами мне хочется провертеть дырочку в голове и выкинуть вон все серое вещество. Но, разумеется, ничего подобного я не делаю. И вообще, я вовсе не имел в виду того, что сказал. Я счастлив. Не стоит заводить детей, если не умеешь смотреть в будущее с оптимизмом. Если уж я улыбаюсь, то делаю это изо всех сил.
Когда мои дети сядут в тюрьму, пусть делают себе любые татуировки, какие заблагорассудится — хоть свастики. Они оба могут стать А. Г. и совместными усилиями разбомбить Англию.
В моей жизни есть маленькие радости. Вот, например, этим утром я выбрался из кровати еще до рассвета. Пока грелась вода для кофе, я вышел на улицу, чтобы забрать газету, и услышал странный звук. Я включил карманный фонарик и обнаружил Алекса. Мой сын восседал на дереве в пятнадцати футах над землей и грыз шишку. Я сказал: «Привет, что ты там делаешь? Смотри, не упади». Мой сын яростно работал челюстями, будто пожирал кукурузный початок. Некоторое время мы пялились друг на друга. Алекс не то чтобы ел эту шишку — он просто очень быстро откусывал маленькие кусочки и выплевывал их на землю. Очевидно, изображал белку. Алекс умеет издавать этот жуткий трескучий звук, которые производят белки, когда они напуганы или возбуждены. Ему всего семь.