— Как себя чувствуешь? Почему не спишь? Лекарство приняла? А капли снотворные?
Я опустилась на край кровати, пытливо вглядываясь в родное лицо, хорошо различимое в падающем из окна лунном свете. Хвала Пресветлой, выздоравливает… приходит в себя — это сразу заметно.
— Лекарство выпила, а капли пока нет. Вон, на столике стоят, — отчиталась мама, приподнимаясь мне навстречу. — Хотела тебя увидеть… Соскучилась…
— И я, — призналась, сжимая узкую ладонь с почти прозрачными пальчиками.
— Мы даже поговорить толком не успеваем… А ведь нам надо…
Мама поперхнулась последними словами, закашлялась, и мне это очень не понравилось. Целитель велел отдыхать, а она вместо этого сидит допоздна, меня ждет.
— Поговорим… Обязательно поговорим… Потом… — я взяла со столика высокий бокал со снотворным. — А сейчас лэйр Сюфрэ приказал тебе набираться сил и больше спать, от этого зависит, как быстро ты поправишься.
— Нэсса совсем тебя замучила? — мама мягко отвела мою ладонь. — Допекает своими претензиями? А я не могу тебя защитить…
— Ничего, справлюсь, — упрямо тряхнула головой и все-таки поднесла питье к ее губам. — Пей! Вот так… Потом… защитишь.
Мама блекло улыбнулась моей неловкой шутке, послушно выпила то, что ей предлагали, и расслабленно откинулась на подушки, а я подошла к окну, чтобы задернуть шторы.
— Как твои дела… с высшим? — донесся от кровати тихий вопрос.
Смяла в руке тяжелую, скользкую ткань. Отпустила… Бережно разгладила…
— Все в порядке, мама. — Надеюсь, мой ответ звучит достаточно убедительно? — Он очень внимателен и заботлив.
— Да, так и должно быть… — сдавленный вздох. — Они никогда не принуждают женщин, и… — мама замялась.
— Не берут их силой, — закончила я за нее.
— Верно… — мамин голос потяжелел, стал совсем сонным. Видимо, капли начали действовать. — Это он тебе сказал?
— Нет, Толла. А ты откуда об этом знаешь?
Молчание…
— Мам?..
Тишина…
Ну вот, задремала, кажется.
Я осторожно отошла от окна и направилась к двери, но у самого порога меня догнало тихое:
— Ты только не влюбляйся в него, солнышко. Ни в коем случае не влюбляйся, и все обойдется.
Мне влюбиться в высшего? В мага? Во врага? Какая ерунда. Будь он хоть трижды ласковым и предупредительным — никогда.
— Конечно. Даже в мыслях этого нет, мам.
— Хорошо… Я…
Она собиралась еще что-то добавить, но ее перебил раздавшийся за стенкой грохот — звук разбившегося в моей комнате стекла, и удар, как будто на пол упало что-то тяжелое.
— Что там? — насторожилась мама. Откинула одеяло, собираясь подняться. — Что случилось?
— Ой… — затараторила я, всплеснув руками. — Это я виновата. Утром торопилась и рамы неплотно затворила, вот окно от ветра и распахнулось… Еще и разбилось, кажется… Если Уна слишком уж разворчится, заступишься за меня? Я же не нарочно… — Хорошо, что мама моего лица сейчас не видит. А голос… В нем звучит лишь легкая досада. — Пойду, посмотрю, что от стекла осталось… Наверное, мастера придется вызывать. Господина Кроба… Но это завтра. Сегодня уже поздно, да и спать очень хочется. Спокойной ночи, мамочка…
Вышла из комнаты, поспешно захлопнула дверь и привалилась к стене. Надеюсь, мама поверила. Потому что сама я прекрасно помнила, как перед уходом проверяла задвижки, чтобы убедиться, что окно закрыто, так что сквозняк здесь точно ни при чем.
Сделала несколько неуверенных шагов. Прислушалась… Ни звука. В моей спальне царила мертвая тишина.
Может, и правда, ветер?
Пока не проверю — не узнаю, так что и гадать незачем. Выдохнула и решительно потянула за ручку.
В комнате было сумрачно и прохладно. На полу валялись обрывки какой-то бумаги. Беззвучно покачивалась на одной петле искореженная рама. А в лунном пятне — под усыпанным битым стеклом и гранитной крошкой подоконником — нахохлившись, прикрыв глаза и как-то странно скособочившись, сидел горгул.
— Хвич, — бросилась я к своему охраннику. — Что с тобой?
Тяжелые каменные веки медленно поднялись, и на меня уставились два потухших, словно припорошенных пылью рубина — не кроваво-красных, как прежде, а тусклых, почти бесцветных.
— Ты… Долго… Ждал… Устал…
По тому, с каким трудом разлепились каменные губы, выталкивая отрывистые свистящие звуки, я поняла: все еще хуже, чем показалось с первого взгляда.
— Меня ждал? Зачем? Что происходит?