Он чуть заметно запнулся на обращении, но решил все-таки не называть ни титула, ни фамилии, а ограничиться лишь именем. По очереди галантно приложился к маминой руке, к моей и коротко, почти сухо поздоровался с дочерью:
— Энисса...
А вот его супруга своих чувств не скрывала. Она едва кивнула гостям и тут же бросилась обниматься с дочерью.
— Девочка моя, жива... здорова. Как же я рада... А малыш? С ним все в порядке? Как дорогу перенес? — она окинула внимательным взглядом люльку, которую держал один из лагорцев, и тут же засуетилась. — Ну что же мы стоим? Идемте скорее.
— Прошу вас, — подтвердил ее муж, радушным жестом указывая на вход.
Нас проводили внутрь. Нэсса достала из колыбели Талима, и Олиция тут же закружила-запричитала над ребенком, а потом увела дочь с внуком в свои покои. Нам с мамой показали выделенные спальни, дали время привести себя в порядок, и пригласили в столовую.
Лагорцы осмотрели наши комнаты, оставили возле дверей охрану, а потом заняли одноэтажный флигель недалеко от конюшни и ворот, в доме ночевать они отказались. Задержался только лэйр Виаст, да и то лишь на ужин.
Мы ели, делились столичными новостями… Застольное пустословие ни о чем — основной разговор состоится позже, в кабинете. Поэтому я большей частью молчала, предоставив маме и немного приободрившейся Нэссе отвечать на вопросы, а сама следила за ли Тораем. Хотелось понять, кому я оставляю племянника.
Я плохо знала маркиза, мы и виделись-то всего несколько раз, включая свадебную церемонию Нэссы и Талима. Лорд Регит тогда показался мне спокойным, чуть надменным, уверенным в себе человеком. Сейчас он растерял былую важность, то и дело бросал на сидящего неподалеку Виаста неуверенные, почти испуганные взгляды. Но не это меня смутило — все аристократы так или иначе опасались магов-победителей, я к этому уже успела привыкнуть.
Ли Торая что-то тяготило, грызло изнутри. Время от времени он вскидывался как-то невпопад, а потом морщился досадливо и затихал. Словно собирался сказать что-то важное и не решался.
И это мне не нравилось. Очень.
Постепенно беседа угасла. Мы слишком устали, чтобы долго поддерживать светскую болтовню, а хозяевам явно не терпелось поскорее узнать о цели нашего визита. Так что ужин закончился в тишине, после чего все быстро перешли в кабинет маркиза.
Мы с мамой расположились на диване возле маленького столика, леди Олиция и Нэсса — в креслах напротив. Ли Торай остановился за спиной жены, положив руки ей на плечи, а лэйр Виаст отошел к стене и замер там, в углу, в тени высокого книжного шкафа, так что его и видно почти не было. Любят все-таки маги прятаться в темноте. Все, даже простые, не высшие.
Служанка принесла напитки и фрукты, к которым, впрочем, никто так и не притронулся. После того, как она удалилась, плотно прикрыв дверь, маркиз кашлянул, посмотрел на маму... на Нэссу... снова перевел взгляд на маму... Как будто гадал, кто в нашей маленькой семье принимает решения.
— Слушаю вас, леди Гестина, — выбрал он все-таки. И ошибся.
Разговор начала я.
При первых звуках моего голоса, маркиз, не сдержавшись, недоуменно вскинул брови. Это для своих я за несколько месяцев незаметно стала главной, и все они, даже Нэсса, безоговорочно признавали мое право объясняться от их имени. Для ли Торая же я по-прежнему оставалась самой младшей. Юной, трепетной незамужней девушкой, которая, в силу положения и возраста, мало что знает и понимает.
Так что сначала лорд Регит очень удивился, словно с ним внезапно заговорила ожившая кукла. Даже позволил себе снисходительно улыбнуться. Потом вслушался, посерьезнел и дальше ловил уже каждое слово, тем более, что ни леди Гестина ни его собственная дочь не торопились прерывать «девочку».
Не вдаваясь в ненужные подробности, я известила маркиза о том, что мы с мамой возвращаемся в имение. Что там произошло за время нашего отсутствия, неизвестно, возможно, придется восстанавливать разрушенную усадьбу и разоренное хозяйство. Скорее всего, будет тяжело. А Талим еще совсем крошечный, везти его с собой неизвестно куда — значит, подвергать ненужной опасности. Поэтому мы просим ли Тораев приютить у себя дочь с внуком и надеемся, что нам не откажут.
О договоре с высшим, о том, что произошло перед нашим отъездом, рассказывать не стала. Если невестка пожелает, пусть сама потом все родителям докладывает. Уверена, она придумает красочную душещипательную историю, в которой выставит меня расчетливой негодяйкой, а себя — несчастной страдалицей и невинной жертвой. И о том, что племянник — темный, пока промолчала. Нас с мамой об этом еще в дороге попросила Нэсса.