– Алекс, тебе плохо? – встревожилась Люсьен.
– Все хорошо, все хорошо, Люси… – Я покрутил головой, решительно спустил ноги с постели, после чего, ведомый неясной догадкой, шагнул к большому зеркалу в потертой раме из резного дерева. Глянул и едва не заорал во весь голос: – Какого черта?!!
Других слов не нашлось. Почему? Да потому что из зеркала на меня смотрел совсем другой человек.
Совсем другой!
Не я, черт побери!
Этой напасти еще не хватало…
– Не вижу повода огорчаться, – Люсьен, к счастью, не поняла настоящей причины моего замешательства. – Ты по-прежнему сложен, как Ахилл, и красив, как Феб. Ну, немного отощал, так это вполне поправимо.
«Действительно, хорошо сложен… – машинально отметил я. – Худющий, но словно соткан из жгутов мускулов. Спортсмен? Правда, рожа приторно смазлива, но вполне укладывается в рамки мужской красоты. Не выходя за грань пристойности. Как ни крути, неплохая тушка. Вот только не моя. Я не так выглядел. Совсем не так. И старше был, лет эдак на двадцать. Если не больше…»
– В постельку, в постельку, мой жеребенок, – Люси обняла меня за плечи и настойчиво увлекла к кровати. – Рано тебе еще гарцевать. Рано…
Я не стал сопротивляться, потому что на самом деле все еще чувствовал себя скверно. Да и чего ерепенится? Никогда не отличался особой впечатлительностью, и не собираюсь меняться в обратную сторону. Тем более, скорее всего, приговор окончательный и пересмотру не подлежит. А если подлежит, то я даже не подозреваю, куда подавать апелляцию. Тело молодое, руки, ноги при мне, голова тоже присутствует, словом, как говаривал один киношный царь: так чего тебе еще надо, хороняка? А память… Память дело такое, абстрактное. Не вернется прежняя, больше места будет в черепушке для новой. В общем, минусов не нахожу. А если они есть, то их гораздо меньше, чем плюсов. Спору нет, время смутное, в карманах ни гроша, зато всякими ГМО даже и не пахнет, а воздух чище. И бабы натуральней. Хотя да… страшновато, ядрена вошь. Аж до печенок пробирает, так боязно…
– Револьвер верни, – потребовал я, едва угнездившись на перине.
– Зачем он тебе здесь? – очень ненатурально удивилась Люси.
– Надо. На душе спокойней будет. Не переживай, никуда бежать не собираюсь.
– Я и не переживаю, – фыркнула, как кошка, Люсьен. – Никогда не держалась за мужчин… – потом достала из верхнего ящика комода «наган» и сунула мне его в руки. – Держи.
«Так-то лучше будет…» – я быстро проверил патроны в барабане и поместил оружие под подушку, затем потребовал:
– Еда есть? И какое-нибудь бельишко мне найди. Несподручно голым задом светить.
Да, именно потребовал, интуитивно нащупав нужный тон для общения с хозяйкой борделя. Нет, я всей душой благодарен ей за спасение, при первом же случае отдарюсь по полной, но с такой только дай слабину, живо в подчиненном положении окажешься. Опять же, дамы пониженной социальной ответственности – контингент специфический, склонный к мазохизму, простую доброту могут принять за слабость. Да, не исключаю, что в данном случае могу тут же оказаться на улице в чем мать родила, но предпочту рискнуть.
К счастью, угадал с тоном. Люсьен заполошно пискнула и вымелась из комнаты. А через десять минут уже вернулась, притащив стопочку новенького белья и поднос с исходящей ароматным парком супницей.
После того как я переоделся в кальсоны и нательную рубаху из добротной тонкой байки, Люси уж было совсем вознамерилась кормить меня с ложечки, но получила отпор и уселась на краешек кровати, смиренно сложив руки на коленках. И прямо потребовала взглядом: ешь, а я посмотрю!
Н-да… сей нюанс нам известен. Уж не знаю почему, но очень многие женщины обожают смотреть, как едят их мужчины. Может, таким образом они проверяют их на пригодность по типу: хорошо ест – значит годный самец, либо по каким еще таинственным причинам, но факт есть факт. И француженки, видать, не исключение. Ну что же, разочаровывать не собираюсь…
Я набрал полную ложку наваристого рыбного супчика и решительно отправил ее в рот. Затем рванул зубами ломоть белого хлеба и скомандовал:
– А теперь раффкафыфай!
При виде моих подвигов на почве потребления кулинарных изысков Люси вспыхнула от удовольствия и начала доклад:
– Ты, Алекс, из старинного русского дворянского рода. Но побочной ветви. Хотя на эту тему не очень любил говорить. Встретились мы с тобой…
К тому времени, как миска опустела, я уже обладал некоторым багажом знаний про себя. А точнее – про демобилизованного поручика4 Александра Александровича Аксакова.
4