Тратить время на шмотки не было смысла, поэтому я спустился в гостиную с мокрой головой и голым торсом, наблюдая с лестницы тараканью возню. Юрген общался с Андреем и тремя скучающими девицами. Сегодня я пригласил визажиста и стилисток, чтобы они подготовили нас с Никольской к выходу. Видимо, с ней они закончили, а я, какая жалость, умудрился проспать.
Уныло вздохнув, я тронулся вниз по ступеням. Дрон и Гриша клацали джойстиками, набивая друг другу рожи в Мортал Комбат. На фоне ломающихся на весь экран и кроваво вонзающихся во внутренности позвонков, на диване сидел Муратов. Он искоса поглядывал на девчонку в чёрном пиджаке, фальшиво бренчащую на гитаре.
По длинным, огибающим женскую спину волнам, я сразу понял, что эта бездарность — Ева. Но не успел рассмотреть получше.
— О, достопочтенный Господин, снизошедший до покорных холопов! — я остановился на последней ступени, когда Андрюха вскочил передо мной и подмёл волосами пол. — Разрешите кланяться вам в ноги!
— Разрешаю, — дождавшись, когда он распрямится, я почесал басиста за бородку.
Все заржали.
— Мы думали, ты уже не выйдешь, — Киса повернулась к лестнице, перекинув стройные ноги в массивных ботинках на бок дивана.
Первое, что я обнаружил, глядя на неё с приоткрывшимся ртом — гигантские неподъёмные ресницы, заканчивающиеся почти на уровне кончика носа. Потом девчонка полностью развернулась лицом. Вокруг одного разукрашенного глаза были реалистично прорисованы острые паучьи лапы, дотягивающиеся ей до лба и розовой щеки. Пугающая хрень, но женское личико выгодно подчёркивала. Мастер постарался. Передние пряди волос Никольской были заплетены и, видимо, перекрашены в серый цвет. От этого зелёные глаза стали казаться ещё насыщеннее.
С дорогим мужским пиджаком, под которым девку облегало платье, образ выглядел стильно. К тому же, Еве сделали маникюр покороче, поэтому теперь она измывалась своими ярко-салатовыми ногтями над бедным стратокастером. От этого Муратов тревожно качал одной ногой и кусал нижнюю губу, жалобно следя за грифом. Девчонка держала его по-идиотски, как кувалду.
Я замер продолжительным взглядом на её мерцающем блёстками лице, но от комплиментов по понятным причинам воздержался.
— С чего бы вдруг мне пропускать интервью?
Бахвальный вопрос, заготовленный для каждого присутствующего в этой гостиной. Особенно для взметнувшей бровями Никольской, из-за которой я еле заставил себя выползти из спальни. Господин вернулся в строй и не позволит девке верить в то, что она нащупала его слабое место. Еве нужно усвоить: она задержалась здесь только из-за того, что позволил я.
Это была сугубо моя инициатива — не удалять пост, не давать опровержений и придержать певичку рядом. Как в прозаичной цитате итальянского политика: «Друзей своих держи близко, а врагов — ещё ближе». Стонать в постели подо мной ей самое место. Тем более, что она так и не расплатилась сполна за состоявшуюся премьеру.
Отодвинув Андрюху тыльной стороной ладони, я вальяжно подошёл к дивану и выдернул из тонких рук Евы дребезжащую гитару. Оказывается, на волосы девчонки налепили ещё и паутину.
Киса, не сопротивляясь, вручила мне инструмент и прицепилась взглядом к татуировке, скрывающейся за ремнём брюк. Я вспомнил, что выперся без футболки и едва ли не съежился из-за её внимания. На секунду спрятался за гитарой.
— Прекрати, ладно?! Хватит рвать струны! — я уложил инструмент на диван, между Ваней и Евой, щёлкнув тумблер на комбаре. — И так тошно.
Я растёр виски. Муратов вдруг очнулся от транса и глянул на меня исподлобья.
— Почему тошно?
Неужели Ванечка мог стерпеть то, как Ева безжалостно оттягивала струны? Я недовольно хмыкнул.
— На дух не переношу интервью. Ещё и эта… — мы с ней едко переглянулись. — Пиликает!
— Не, ты смотри, Лёнчик. Раз у тебя нет настроения, предложение отправить Ваню ещё в силе, — подзуживал басист.
Андрюха приземлился рядом с Муратовым и широко улыбнулся.
— Ну а что? Дадим ему ЦУ, он посидит напротив журналиста, помолчит. Где надо — кивнёт, — пока мой патлатый друг придурялся, Ваня тихо посмеивался.
А я смотрю, два козла спелись. Только это было несмешно. Идиоты!
Нам нельзя терять бдительность. Самый неочевидный способ облажаться — проколоться на приколах.
— Значит так! — рыкнул я. — Юра везёт нас с Евой на интервью. Андрей сегодня — зам звукорежиссера. Посидишь за компом, поможешь прописать партии Вани. Гриша и Дрон будут репе…
— Лёнь-Лёнь, а можно нам в город? — не отрываясь от кровищи на экране, вклинился драммер.
Возможно, из-за филигранного владения палочками, он умудрялся отщёлкивать кнопками целую дробь. Дрон проигрывал ему четвертую партию в моём присутствии. Фаталити.
— Ну, — меня всё равно не будет в коттедже, а они точно заколебались висеть на студии. — Ладно. Только не забухайте там…
— Хорошо, мам, — хихикнул гитарист. — Тогда подвезёте нас?
Ну и наглецы.
— Подвезём, если вернётесь с ужином, — Юрген потянулся и решительно встал с кресла. — Всё, я задрался тут сидеть! Буду ждать в машине.
— Долго будешь ждать. У нас Господин ещё не накрашенный, — снова высунулся басист.
— На секундочку! Это не макияж, а сценический грим, — раздался незнакомый женский голос.
Визажистка утянула с пола свой огромный, видимо, тяжелый чемодан и боязливо приблизилась ко мне. Она была до смешного маленького роста, страшненькая, но, походу, бойкая и неловко вскарабкалась взглядом от торса к моему ухмыльнувшемуся лицу.
— Господин! Вы не против пообщаться с друзьями сидя в кресле, пока я буду наносить грим? — пугливо протараторила визажистка.
Походу, она давно ждала момент.
— Пхах. Да пожалуйста.
— Тогда присаживайтесь, — она точно хотела добавить «уже».
Смешная злючка. Когда я подмечал, что кто-то рядом выходил из себя, мне делалось чуточку лучше.
Я рухнул в тёплое кресло, напротив Евы и Вани, которое освободил Юрген. Не успел и моргнуть, как по лицу щекотливо заметалась пушистая кисть.
— Кстати о еде. Чем вы тут завтракали? Я хочу жрать.
— Господин, голову влево, пожалуйста.
Под пристальным наблюдением Никольской, выжигающим мои пресс и губы, я сумел вжиться в образ, вспомнив о приёме пищи.
— Не поверишь, Лёнчик, — я послушно подставил лицо под кисть, отворачиваясь от Андрея. — Ева сварила нам овсянку. Покормить тебя с ложечки?
У меня раскрылась челюсть. Я обернулся всем корпусом к дивану в поисках разукрашенного лица девки, но визажистка поймала меня за подбородок и вернула на базу. Я изощрился взглянуть на Еву одним косым взглядом.
— Кхм… Вы не могли бы не трогать моё лицо?
— Я делаю вам грим… На лице, — логично.
— Понимаю. Я имею в виду, руками.
— Окей. Постараюсь не трогать. Подбородок повыше.
Я неловко прочистил горло и ещё раз покосился на Никольскую. Убедился, что она злорадно усмехается розовыми губами.
Дрянь.
20. На мушке у анонима
— Значит так. Будь максимально осторожна в формулировках. После интервью, где приходится много анализировать и думать, потом хочется сбросить напряжение. Не смей этого делать, пока мы не вернёмся домой! Ни с кем не разговаривай вне камер, если так будет проще, сделай вид, что я тебе запретил, — потому что стеснительная милашка из Никольской, как из этого минивена — кабриолет. — Ты меня поняла?
Я сурово глянул на неё из-за приподнятого ворота кожаной куртки. Девчонка чуть вжалась в автомобильное кресло.
Конечно, я не о её репутации заботился, я трясся за своё будущее, удерживающееся на тоненькой ниточке паутины. Начнёт Ева трепаться — не начнёт?
Оставалось только продолжать удерживать образ самоуверенного альфа-самца. У Господина всё под контролем. По крайней мере, так должны думать окружающие.
— Ладно, буду молчать, — девчонка прикусила нижнюю губу. — Это из-за анонимного журналиста? Я уже начинаю нервничать.