Полный провал! Как можно отвечать на интервью односложно? Когда я просил Никольскую вести себя, как «хорошая» девочка, я не имел ввиду прикидываться безвольной подопытной мышью без собственного мнения! Кому в таком случае она может быть интересна? Ну ничего девка не соображала, и чуйка у неё напрочь отсутствовала! Зачем так рвалась в шоу-бизнес?
— Эй, Господин, всё нормально прошло?
После небольшой автограф-сессии, до которой дотерпели самые стойкие и выспавшиеся, Юра вёз нас по темноте обратно, в коттедж. Ева стыдливо молчала первые двадцать минут, пялясь на пролетающие огни в окне, пока, наконец, не повернулась, кусая губу.
И она ещё спрашивает?
— Хреново! Ты всё испортила, — рыкнул я и отвернулся.
Мы встали на светофоре. У Юры зацокал поворотник, а сам он озадачено обернулся из-за водительского прошуршавшего кресла.
— Эй, чего ты так грубо с девчонкой? Я был в зале, видел, — пожал плечами звукарь. — Всё норм, не парься. Главное, что ваш сингл в топе на первом месте.
— Отвернись!
Лучше ему не соваться, а следить аз дорогой.
Уставившись в черноту за окном, я решил высказаться за пережитый испанский стыд.
— Если есть хоть немного мозгов, то ты должна понимать, кого слушать. Ты просто потерялась за своей внешностью! У тебя на лице — тарантул, ты на записи звучишь, как оторва, а под камерой не можешь придумать, какое качество не терпишь в людях! Серьёзно? — я не выдержал и повернулся к её суровому хмурому личику, загибая пальцы. — Ложь, зависть, двуличие, отсутствие чувства юмора, интеллекта! Да хоть употребление мяса — хоть что-нибудь ты могла сказать? Чтобы о тебе сложилось хоть какое-то минимальное впечатление! У артиста должна быть харизма, идея. Тебя никто не заставлял вываливать камаз пережитого дерьма, но ты припёрлась на интервью! Ты не можешь стать популярной, если тебе нечего сказать! И ответ: «я просто певица, и всё, что я хочу сказать, говорю в песнях», — не канает! Такими темпами тебе не помогут раскрутиться даже бабки! А я не дурак швырять своими гонорарами на ветер. После этого интервью люди будут считать, что ты ненастоящая и одноразовая.
В последнем пункте не было сомнений. А вот свой дрянной характер Ева сокрыла зря.
— Но ты же сам сказал, не говорить лишнего! — девка запрокинула голову на подголовник кресла и обречённо выдохнула. — Я не хотела становиться жертвой журналиста или портить вам репутацию.
Её гигантские ресницы в профиль всё ещё впечатляли своей длиной.
— Ты переборщила!
Неоднократно. И дело не только в интервью. Я бы даже сказал, вообще не в нём! Когда не нужно, Киса, как раз-таки, свой рот не контролировала!
— Я думаю, уже всё ясно. Фит ты заполучила. Сольник за мной, как обещал, но после фестиваля мы прощаемся. Я не собираюсь с тобой больше возиться и контракт продлевать не стану.
Ева безэмоционально замерла, чуть заметно сглотнув. Тормоза свистнули, вынуждая оторваться нас от спинок.
— Брось! Она просто нервничала, — сбавляя скорость, вступился за девку Юрген. — Сам же её запугал анонимным журналистом! Теперь не доволен.
Внезапно. Всё это время среди нас пропадал настоящий джентльмен. Я вскинул бровями, разглядывая, как Никольская сожалеюще сжимает губы, избегая смотреть мне в глаза.
Самое забавное, что я не чувствовал себя в опасности на интервью. Всё прошло тухло. Никаких странностей я не заметил. Похоже, этот козёл реально блефовал, когда угрожал мне проблемами с психикой. Ему совсем не обязательно было заявляться на съемки, чтобы я сам себя накрутил. Но в итоге, ни с одним посторонним человеком я не позволил себе личных разговоров и избежал любых телефонных звонков. В кабинке туалета даже поссал бесшумно, а на случай, если там висели камеры, показал средний палец.
Единственное, что я не скрывал — мой интерес к личности анонима. Если у него действительно есть уши среди организаторов, пускай передадут, что я не успокоюсь, пока не узнаю, что за гнида совала свой нос в чужие дела.
***
Мы вернулись раньше Дрона и Гриши, застав на террасе наших одичавших в одиночестве, длинноволосых принцесс. Я вышел из минивена, приближаясь ко входу в коттедж. Рассмотрел, как Андрюха с Муратовым выпили по очереди коньяк из горла бутылки, бултыхая алкоголь в плохо закрывающихся ртах, и не смог обойти стороной это зрелище. Двое гитаристов, сидя в одеялах на улице, резались в карты. К слову, шёл мерзотный, тающий на лице снег.
— Вы прописали партии? — злобно процедил я, шагнув на террасу.
— Да-а-а-а-ам, — мявкнул басист и задержал дыхание.
Его небритые щёки надулись, как рыба фугу, а под подбородком появились ещё несколько складок.
— Ванечка такой у нас молодец, ты даже не представляешь! — едва разборчиво залебезил он и сморщился.
Услышав это, более вменяемый Ванечка натянул ладонями кожу на лице и истошно вздохнул.
Устали трудиться в поте лица, бедолаги.
— Это что у вас здесь за приватная вечеринка? — Юрген взошёл по ступеням и стал свидетелем того, как Андрей прилёг на скамейку, пытаясь дотянуться до него, чтобы пожать руку.
Но вместо этого несколько раз чуть не попал ему в пах. Звукарь отпрыгнул и брезгливо помахал Андрею с приличного расстояния.
— Привет! Мы перевыполнили план, — просипел басист.
— Да я уж вижу. Почти бутылку хэннэсси дососали.
— Присоединяйтесь.
— Не-е-е, я пас. Что-то зае*ался сегодня.
Юрген отмахнулся от басиста и вошёл в дом. В гостиной загорелся свет.
— Блин! Киса-Киса-Киса! — закричал Андрюха на весь двор. — Идём к нам!
Я всё ещё стоял, как вкопанный, наблюдая за этим цирком. Тяжело видеть, как у тебя уводят друга.
Никольская поднялась на террасу и уныло осмотрела басиста. Затем прицепилась пронизывающим взглядом к кудрям Муратова, хотя он даже не обращал внимания на разукрашенную девку. Косоглазо пялился в веер карт, рассыпающихся из его рук.
— Спасибо, что-то не хочется, — вздохнула девчонка и глянула на меня виновато снизу вверх. — Пойду умоюсь.
Ева захлопнула дверь изнутри.
— Балин! Лёнь! Ну ты-то хоть оставайся, — едва живой, выдохнул Андрей. — Давай! Садись! Чего вы все такие кислые приехали? Не видели что ли? Почти лям прослушиваний за день!
Я нехотя пристроился на край скамьи. Басист пододвинул мне бутылку, чтобы я «отметил» это знаменательное событие. Ванечка бесцеремонно стащил из-под носа Андрея три его оставшиеся карты и призадумался над ними.
— Да Никольская всё интервью запорола, — нажаловался я и протёр ладонью горлышко бутылки. Отхлебнул из её, и во рту, в глотке стало приятно жечь. — А лям — это херня. На наших сольных песнях будет гораздо больше прослушиваний. Помяните слово Господина.
У Муратова удивлённо расширились бледные глаза.
— Ясно. Опять у Лёнчика депрессия, — махнул на меня ладонью басист. — Ну чего там у тебя?
Он наклонился в карты к Ване, а я ещё раз уныло отхлебнул, всматриваясь в голые уродливые ветки, выглядывающие из-за забора.
— Лох, опять проиграл, — подытожил Андрюха и пьяно захихикал. — Давай, рассказывай нам про свою девушку. Мы тут это, Лёнь, на секреты играем, — оглушительным шёпотом объяснил он мне на ухо.