О том, что девчонка теперь пристроена, я собирался рассказать ей во время пьянки этой ночью. После фестиваля мы планировали сразу же прыгнуть в автобус, чтобы успеть на следующий концерт — объясняться перед уездом тупо не найдётся времени. Я старался перепроверять погрузку оборудования самостоятельно, иногда приходилось и подсобить. Мне бы осталось полминуты на то, чтобы отдать ей билет.
А требовалось, видимо, немного больше.
Последнее, о чём мы списались с РКашниками — о расположении нашего шатра. Затем я их любезно предупредил, что ухожу в заслуженный запой, и доверяю им хреново решать все вопросы, пока я не просплюсь в самолёте. Обычно Господин не заботится об окружающих, но эти козлы так не хотели давать нам главную сцену…
Проверив все пустующие шкафы, я взял сигареты, перебросил через плечо полотенце и вышел в коридор в одних шортах, попивая залпом пиво. Спустился в гостиную, а там вышел через заднюю дверь, ведущую в крытый бассейн.
Под куполом разлеталось эхо женского смеха, всплеска воды и мужских разговоров. Юра собрал себе в друзья все питерские сливки общества — одни неформалы с септумами, кислотными волосами и вычурными картинками на коже. Такое в музыкальной сфере можно было наблюдать на каждом шагу. Возможно, окружающие и меня причисляли к этому позерству — только я атрибутикой особо не увлекался, а чернота пёрла изнутри. Просто за год отсутствия концертов и живого общения даже с фанатами я забыл, какого это. Решил вдруг, что я нормальный.
— Господин! — какие-то две красноволосые девки в мокрых и ледяных купальниках повисли на моих плечах прямо с порога, мешая отглотнуть из бутылки. — А можно будет взять твой автограф?
— Возьмёте ещё! — встрял Юра. — У вас целый тур впереди.
Я так понял, это была наша новая подтанцовка. Нашлись две калеки с лошадиными мордами — и слава Богу. Им предстояло отплясывать с пушистыми мочалками, как у черлидерш, а соваться ещё и в их заготовки я даже не собирался. Наверное, что-то они, да умели.
— Юрчик сказал, нам нужно пройти собеседование, — противно запищала одна из девок.
Пока я разглядывал стол, ломящийся от алкоголя, вокруг которого столпились незнакомцы, чужой мокрый язык коснулся мочки моего уха. В горле встал ком, мешая вдохнуть. Я чуть не сблевал танцовщице под ноги, брезгливо отодвинул обеих руками, сжимая спасительное пиво, и зашагал на ватных ногах к бассейну, куда подальше.
На самом дальнем лежаке сидела Ева, старательно не смотрящая в мою сторону.
Свои ногти она находила очень интересными, не реагируя на мои громко чавкающие, приближающиеся шлёпки.
Ничего. Сам я тоже не ожидал, что придётся разговаривать так скоро… Может, так и лучше, пока я более-менее трезв.
У борта бассейна, возле которого расслаблялась Никольская, всплыла чья-то чёрная намокшая голова. Полуобнажённая девчонка в безобразно хлипком купальнике привстала, утянула с соседнего лежака полотенце и подкинула на кафель. Мы с ней мимолётно схлестнулись взглядами. Пришлось стерпеть настоящее цунами женского презрения, окатившее меня мурашками по спине.
Я остановился, как вкопанный. Сморщился, приложился к бутылке и допил залпом всё её горчащее содержимое, наблюдая за вынырнувшим Муратовым. Конечно! Как я посмел подумать, что девка может остаться без компании Ванечки? Он привстал на борту на одних руках, утащил полотенце и взлохматил прилипшие к голове кудри. С него лилась вода, словно с коня, резвящегося на водопое. Ну и вид… Сам же заставил его качаться.
Честно говоря, дальше я толком ничего не помнил. Сначала вроде мешал Андрею окучивать какую-то шлюху, опрокидывая стакан за стаканом. Стал нести полную херню, спорить со всем, о чём только не начинали говорить в компании и пытаться дебоширить. В один момент Юрген просто спихнул меня прохлаждаться в бассейн, и я, как поплавок, лежал на воде и смотрел, как под куполом быстро темнеет.
***
Тыкаясь замёрзшим лбом в ледяной борт, я страдал от громкого бабского визга, когда не понял, куда он неожиданно пропал. Последний вскрик потерялся где-то в надстроенном втором этаже внутри помещения бассейна, и стало вдруг совсем тихо. Я с лёгким разочарованием понял, что все они ушли сношаться, оставив меня здесь одного. А чтобы окончательно уйти в депрессию, пошатываясь, поднял непослушно кивающую голову и осмотрелся.
Никого. Только пустые бутылки на кафеле. Тлен…
— Выходи отсюда! — угрожающе раздалось за моей вздрогнувшей спиной.
Никольская…
Я почувствовал, что оттаиваю от безысходности.
Чтобы убедиться, что мне не кажется, я медленно развернулся, но вода будто оказывала мне сопротивление. Ева с намокшими косами стояла по плечи в воде и выглядела довольно напугано.
— Не хочу.
Я не сдержал довольного хмыка и забарахтался в противоположную сторону, но она всё никак не отдалялась. Получается, я плыл с минуту на одном месте.
— Там глубоко! Стой здесь! — нравоучительно вздохнула девчонка и вплотную преградила мне дорогу. — Фу… Какой же ты бухой… Отвратительно.
У моего лица замелькала её ладонь.
— Что у тебя с Муратовым? — еле произнёс я, облизывая губу и пытаясь сосредоточиться на её лице.
Жёлто-зелёные глаза у серьёзной Евы быстро похитрели и сузились. Мне было тяжело смотреть перед собой, но очень хотелось продолжать это видеть.
— Да ничего, — пожала она плечами, и её грудь, приподнявшись, быстро вернулась под воду. — А ты что, ревнуешь?
Ну, раз я начал эту херню…
— А тебе хочется, чтобы ревновал? — выговорил я и не успел ничего понять.
Ева трепетно приблизилась и влажно чмокнула меня в губы, выжидающе задержавшись у вспыхнувшего лица.
Я заметил, что громко и часто вбираю воздух только, когда она задышала со мной в унисон, и буквально облокотился ртом об её приоткрывшиеся губы. Начал старательно вбирать их в рот и ласкать языком, поглаживая девчонку за холодную шею, а она продолжила тяжело вздыхать, будто я нуждался в искусственном дыхании.
У меня притупился взгляд — ничего было не разобрать вокруг, только её раскрасневшиеся сладкие губы, чередующиеся с нежно проскальзывающим кисловатым зыком. Я весь вечер наблюдал, как она пила текилу с лимоном, оставаясь трезвой.
Очнулся я от того, что простонал во время поцелуя, и задрал вскружившуюся голову, пытаясь отмахнуться от очередного сна. Но Никольская всё ещё никуда не исчезала.
Придерживала меня за шею, истерично кусая свои сочные губы.
— После Москвы… У тебя будет «собеседование» с Артёмом Загорином в Уфе, — вздохнул я и обессиленно склонил вниз потяжелевшую голову к воде. — Билет я тебе купил.
Девчонка, чуть не придушивая, заставила меня посмотреть в её похолодевшие глаза.
— Не похоже, чтобы так звали женщину, которую ты мне обещал!
— Только он хочет с тобой поработать, — оправдываясь, свёл я брови.
Ева ещё раз жадно приложилась к моим губам, и я стыдливо понял, что желал её очень нежно, не выходя из этого бассейна.
— Не отдавай меня ему, пожалуйста, — шепнула девчонка и уткнулась мне в шею, прижимаясь прохладным телом.
Не отдавать? Я чуть не проглотил свой язык, чувствуя, как заколотилось по рёбрам сердце.
— Господин! Скажи честно, ты ведь не хочешь, чтобы я уезжала? Скажи!
У меня дрогнул рот, когда я чуть не послушался Никольскую.
Не хотел, правда. Где мне потом тебя, придурошную, искать…
— Я… — замер.
До ушей долетело странное эхо, и у меня получилось чуть обернуться к двери. За неё уже ускользал заставший нас Муратов.
Часть 2. Глава 31. Пытки
— Гос-по-дин! Гос-по-дин! Гос-по-дин! Гос-по-дин! Гос-по-ди-и-и-ин! — до шатра то и дело волнообразно долетал натренированный хор вперемешку с визгом девок, уже с утра занявших места возле главной сцены. Крики были настолько громкие, что перебивали выступления, проходившие на других, более маленьких площадках. — Йа-а-а-а-а-а-а-а-а!