— Чел, тебе не нужно за ним ходить! Он же от тебя и сбежал, я правильно понял? — осуждающе вмешался Гриша. — Будь здесь, мы сами его догоним.
Юра, Дрон и Гриша, не дав мне больше вставить и слова, застегнули куртки, бросили окурки и перешли на спортивную трусцу, удаляясь по обочине во мрак. Там вдалеке не было видно даже примерных очертаний чужого силуэта. Муратов с горя вполне мог свернуть в лес, чтобы проплакаться… Кажется, я раздавил его неожиданно хрупкое сердце.
Мне было уже совсем не смешно.
Пошатывающийся басист, бегая пьяным взглядом по дороге, достал из кармана телефон и начал кому-то звонить.
Я не мог надышаться свежестью — воздух казался сгнившим. А у Никольской тряслись голые раскрасневшиеся коленки.
— Мы ещё не едем? — вздрогнув, я обернулся на чужой голос и увидел дядьку, которого нанял водителем.
Ему было лет пятьдесят, и он очень старался не осуждать драмера, когда увидел, что тот забит от ступней до морды. Но я заметил, мужик испытал культурный шок, особенно из-за наших разговоров.
Нашего проверенного водителя я взять не мог, он бы выкупил, что голос у Юдина другой.
— Мы потеряли человека. Нужно подождать.
— Как это, потеряли? Кудрявого вашего? — водитель почесал сальную голову, забравшись под шапку, и устрашающе прищурился. — Пьяный что ли был?
Это правда. Муратов выпил больше обычного, и от этого стало ещё страшнее.
— У него что-то случилось, и он… Психанул, убежал. Нужно время всё уладить, — какой же бред…
Никольская, услышав мои объяснения вскинула подбородком и шумно усмехнулась. При виде её язвительного выражения во рту ощутилась горечь.
А я почему-то почувствовал себя недоделанным сосунком рядом с возрастным мужчиной, непонимающе вылупившим на меня усталые глаза.
— Куда побежал-то хоть?
Я угнетенно махнул рукой в нужную сторону.
— Вдоль дороги.
— Ну-у-у… Ничего, чай, не заблудится. Там недалеко проезжали населённый пункт. Километров пятнадцать.
Это, бл*дь, обнадёживает?
— Ну да, конечно! Не берёт трубку! — взорвался притаившийся с телефоном Андрей.
Он даже в поддатом состоянии проморгался и выдал членораздельную претензию, не нарушив нашу общую легенду.
— Просто трэш! Что вы, бл*дь, опять не поделили с Юдиным? Вечно вы как две лающие псины! — басист неловко развернулся и хотел было возвращаться к автобусу вслед удаляющемуся водителю. — Ева! Всё! Пошли в тепло. Хватит на этого придурка пялиться на морозе! В одних шортанах! Пускай тут выводы делает над своим поведением… В одиночестве!
То, как теперь они все обхаживали Еву, словно долбанные гномы Белоснежку, меня просто душило! Я не замечал, чтобы между группой и Никольской сложилась крепкая дружба в коттедже. Видимо, это всё происходило за моей спиной.
— Иди, Андрей! Я догоню, — безапелляционно выдала девчонка и, дрожа, пориблизилась ко мне вплотную.
Я еле взглянул из-под век на её злобно скрещенные руки, на ноги, покрывшиеся мурашками, и нервно сглотнул слюну.
— Это тебе так от ревности крышу снесло?
36. Не враг
Холодно. Из её рта вырывался пар.
— Это тебе так от ревности крышу снесло? — рыкнула Никольская.
Я чуть не захлебнулся от негодования, когда она это сказала. Руки сами недовольно взобрались на бока, пока я, не отрываясь, продолжил жадно её разглядывать.
Какая ревность?! Муратов просто выводил меня из себя своим существованием!
— Ты даже не знаешь, о чём мы с Ваней разговаривали. То, что ты использовала его, как разведчика, не означает… Что меня хоть немного интересуют твои провокации!
Не веря своим же громким убедительным словам, я дошёл взглядом до её блестящих глаз и остолбенел.
Ева была бесповоротно разочарована.
— Ты прав, провокации не сработали, — кивнула девчонка. — Я думала, ты поймёшь… И не захочешь, чтобы меня имели другие мужчины! Но ты у нас крепкий орешек. Отдал билет в Уфу, слова не сказав!
Она отчитывала меня так, будто действительно могла знать, что я способен к ней что-то испытывать. Тело пробирающе колотило, как я не старался это сокрыть за руками, что скрестил на груди.
— Я думал, ты хотела карьеру… — напомнил я Никольской о её жизненных приоритетах. — Пожалуйста! Помог, чем смог! Даже нашёл другого продюсера! Что я теперь ему скажу?
— Да, нашёл! Он уже прислал мне фотографии белья, в котором нужно будет его встретить в отеле!
От озвученного ею у меня онемела кожа на лице, как от хлёсткой пощёчины. Я вдруг понял, что не дышу вздувшимися ноздрями, только лишь пытаюсь удержать в солнечном сплетении вскипающую ярость. Кажется, я поступал с ней также, как и её паршивые родители.
В глазах чуть помутнело, и дрогнул рот.
— Ну… — сглотнул я. — Для тебя же это… Не проблема? Спать с продюсером.
Она переменилась в лице. Её глаза померкли из-под полуприкрывшихся век.
Ева резво развернулась в сторону заправки, но я, испугавшийся такой смутной реакции, с силой поймал её за ледяную руку.
— Стой… Поехали с нами!
Наверное, это и было то, что она хотела услышать всё это время.
На меня, истлевающего гордыней, словно обрушили ванну льда. Неужели я это сказал…
— Знаешь, ты немного опоздал с приглашением, — равнодушно зашевелила она губами. — Меня уже позвал каждый в твоей группе. Все, кроме тебя, Господин. И я согласилась! Так что… Я займусь своей карьерой, с твоего позволения.
Наглая, самоуверенная Никольская. Но когда она, дрожащая от холода, с покрасневшими ногами, ускорилась в сторону автобуса, я был согласен, что заслужил такое её отношение.
***
Ни парни, ни Муратов не возвращались уже полтора часа. Мы с Андреем сидели за столом, воскрешали его к трезвости чаем. Из их короткого разговора с Никольской я понял, что она пряталась рядом с кабинкой водителя, смотрела несколько часов в окно в позе зародыша — так что, левый мужик тоже был в курсе, что моё мнение ничего не решает в этом коллективе. Она притащила с головы автобуса свою сумку, забилась на свободную койку, самую дальнюю от моей, укрылась с головой и раздражённо отвернулась к стенке.
Обиделась… Пускай. Я собирался разобраться с этим позже. Главное, что Никольская действительно умудрилась остаться.
Когда у заправки остановился второй наш автобус с оборудованием и персоналом, я испытал новый разряд стыда. Потому что всем работникам сцены как раз не хватало знать, что я довёл Юдина до нервного срыва. По вине продюсера всё встало на паузу, когда на счету был каждый лишний час… Я иногда всё-таки верил, что я очень везучий человек. Достигнуть того, о чём мечтал любой гаражный рокер с характером, как у меня, действительно выглядело как чудо.
Может, и сейчас повезёт?
Я вышел на улицу, натянул капюшон куртки у раскрывающего дверь автобуса и ошарашено открыл рот.
Из него вышли мрачные Гриша с Дроном, Юра, девки, операторы. Я заглядывал в каждое растерянное лицо, оказывающееся снаружи, на морозе, но ни в одном не признал Муратова.
— Лёнь, мы его не нашли… — пожал плечами Юрген. — Нас подобрали на обратном пути. Просто мы почти два часа гуляли вдоль леса и дороги, разглядывали сугробы, промёрзли на хрен. Но Вани не было… Мы звонили ему, как связь появлялась. Гудки идут, но он не отвечает.
Жесть… Просто жесть, мать его! Если он сдохнет, я буду виноват?! Да я сам себя за это сожру!
Я ошалело выдохнул.
— Мы не стали без тебя звонить… В полицию. Решили посоветоваться. Я правильно понимаю, что мы не дошли километров пять до населённого пункта? Посмотрите карты!
Какая полиция… Чёрт возьми, КАКАЯ ПОЛИЦИЯ? У него поддельный паспорт! Если он здоров и невредим, то после визита в участок продолжит жить в камере! А вместе с ним мой знакомый «волшебник» и я…
А если он уже в лесу валяется мёртвый?
Он вроде… Спокойный человек, хладнокровный! Он не должен был… Бл*дь, ну не должен же?
— Не надо в полицию, — безжизненно произнёс я. — Зачем зря беспокоить людей?