— Парни говорят о том, что аноним раскрыл свою личность. И я… виноват перед вами всеми, — кажется, видео-звонок проходил с небольшой задержкой. Я стыдливо всмотрелся в замеревшее лицо на экране. Не сразу сообразил, что дело было не в связи. Просто Юра обалдел. — Теперь я знаю, что никто из вас не предатель… Получается, обвинял несправедливо… И-извините.
Свою сбивчивую речь я закончил с опущенной головой, пылающей, словно генератор огня на сцене, и не видя их глаз, потому что никогда. Никогда прежде я не приносил извинения публично, да ещё и с таким раскаянием. Я заслуживал насмешек.
Но в нашей людной нише вдруг стали слышны редкие шаги из коридора и отдалённая джазовая музыка, звучащая в основных залах. Парни будто и дышать перестали, пока не раздался звук вспорхнувшей ткани.
— Могу я принять ваш заказ?
Я неловко взобрался взглядом по занавесу и увидел, что его раздвинул официант, практически, школьник, растерянно разинувший рот. Судя по тому, как заблестели его глаза, узнал нас.
— Принесите ему водки, — раздался серьёзный голос Андрея.
— Минуту…
— Не надо, — успел я затормозить пацана. — Можно просто воды?..
Пригодится.
Он кивнул и буквально побежал выполнять мою просьбу, оставив шторы мотаться. Мы снова погрузились в некомфортное молчание.
Понимаю, словами теперь ничего не исправить. Но, может, им станет не так паршиво вспоминать те лучшие для Death Breath времена?
— Дрон, — я бегло прошёлся взглядом по его вытянувшемуся лицу, на половину спрятанному волосами, и опустился к скатерти на столешнице, которую он ковырял ногтём. — Прости меня. Я пожалел, что потерял такого гитариста, как ты… Инферно с тобой повезло.
Часто заморгавший, как неисправный тюнер, парень тряхнул чёлкой, задрав нос, и пожал плечами.
— Н-не ожидал, — недоверчиво процедил Дрон.
Я тоже!
— Гриша. И ты меня прости… пожалуйста. Я запомнил твои слова, когда ты уходил. Нужны нормальные извинения… правда, я… виноват, признаю. Мне не стоило бросаться громкими заявлениями.
Драмер закашлялся. Отложил вилку на край звякнувшей тарелки и медленно стянул с лохматой головы шапку. Мы обменялись растерянными взглядами, но он так ничего и не ответил.
— Юра… — я несоображающе уставился в экран телефона, всё это время фиксирующего мои выстраданные сипящие реплики и загорелое лицо звукача.
Говорить становилось всё сложнее.
— Кхм-кхм… Спасибо тебе, что отыграл с нами тур до конца. Я должен был… благодарить тебя чаще, а не обвинять. Мне очень жаль, извини… и да, я придурок. Согласен с тобой.
Юрген неодобряюще нахмурился.
— Оу, ну… это уже было не обязательно. По желанию, — насмешливо донеслось из мобильника, но беззлобно. — Ладно, Господин. Передаю эстафету Ване, которого ты заставил бежать в лес из тур-автобуса. А потом начистил ему морду… мы ещё в тот день ночевали в одном номере. Он его весь забрызгал кровью, когда собирал вещи в больницу.
Если бы парни только знали, насколько не полон список моей озвученной вины перед Муратовым…
Припомнив всё это вновь, я, задержав дыхание, еле смог взглянуть в его светлые глаза на противоположном конце стола.
— Не надо. Мы уже всё уладили, — благородно кивнул Лекса. — Да, Господин?
— Ещё раз не помешает, — подвякивал Юрген.
И был прав. Лёша ведь сорвался в Москву, стоило мне согласиться на встречу… Вероятно, когда я раскисал, лёжа в кровати, он хреначил на всех парах в местный аэропорт, чтобы мы все смогли сегодня взглянуть друг на друга ещё раз.
— Прости меня. Прости, — повторился я, искренне желая, чтобы это помогло Муратову не тратить время на обиду. Если это было возможно после всего, что я натворил… — Ты…
— Я тронут, — улыбнулся он. — Не продолжай.
— Ваша вода, — влетевший в нишу официант звонко водрузил на стол графин и стакан, дав мне немного продохнуть от инородных, застревающих в глотке извинений.
Я судорожно выдохнул. Парнишка в фартуке окинул всех восхищённым взглядом и, остановившись на мне, попятился к шторам. Скрылся за ними, словно маньяк.
Если бы я встретил любимую распавшуюся группу в ресторане, решил, что это похоже на план по возвращению…
— Давай ты всё-таки продолжишь. Я тоже буду рад послушать, — Андрей подтолкнул меня в плечо, напомнив, на чём мы остановились, и подставил поближе своё большое ухо.
Я нервно сглотнул. Мы же говорили с ним на кладбище… вполне откровенно, чтобы закрыть этот вопрос и продолжить вместе напиваться по воскресеньям.
Басист будто по выражению лица догадался, о чём я подумал, и добавил.
— Не, а чем я хуже? Тоже хочу ещё раз! — он хохотнул, явно ни на что не рассчитывая.
И, хоть мой язык успел окостенеть от долгожданного короткого затишья… я было подумав, что самое страшное позади, всё равно нашёл, что ему ответить.
Парни тихо улыбались от шуточных требований Андрюхи, а я, облокотившись об стол, спрятал рот за ладонями и продолжил сквозь них бубнить.
— Ты прав, нужно при всех. Прости меня, Андрюх. Позор мне… что усомнился в лучшем друге.
Я боязно покосился в сторону замеревшего басиста и понял, что даже его бородка грустно осунулась вместе с опустившимися уголками губ.
— Нет… не позор. Ты, Лёнчик, мужик, раз перед всеми извинился. Я не ожидал от тебя такого широкого жеста… Думаю, все не ожидали.
— Да, удивил, — кивнул Гриша.
Я взволновался от дружеских комплиментов. Суетливо потянулся к графину, наполнил стакан, чуть расплескав воду на скатерть, быстро впитавшую капли, и залпом осушил. Когда я шёл сюда, даже не мог помыслить, что мне выдастся возможность всё исправить. Ни сегодня, ни когда-либо… Я не решался об этом и мечтать, строить планы на внезапно освободившуюся до конца дней жизнь. Но теперь, покаявшись… проматывать её станет гораздо легче.
Сжимая в руках опустевший стакан, я наблюдал, как тлеет в груди от неожиданного облегчения.
— А можно всё-таки узнать, кто аноним? — заговорил Юра в телефоне, прервав тишину. — Так, для справки… кто-то из команды? Операторы там, визажистки, танцовщицы?.. Не говорите только, что это была Никольская.
Мы с басистом тяжело переглянулись, и он уже раскрыл рот, чтобы всё, наконец, объяснить. Но занавес вновь распахнулся. К нам вошёл официант, направившийся в угол к рюкзакам, и я вдруг понял, что парень ставит к ним чужую сумку.
В следующее мгновение в нише показалась краснощёкая девушка с торчащими из кос наэлектризованными волосами. Никольская.
Моё сердце болезненно заколотилось от одного её узнанного силуэта, что я не мог видеть всю зиму. Дыхание участилось, а упрямый взгляд, пытающийся против моей воли скользнуть хоть раз по её родным глазам, мучительно заплутал поблизости приоткрытых розовых губ. Они потрескались и подрагивали, видимо, от мороза, и от этого зрелища всё моё тело изнывало желанием сорваться с кресла и встретить Еву согревающим поцелуем.
Но вместо этого я нашёл в себе немного сил хладнокровно отвернуться к пустому поблёскивающему стакану, что крутил в тревожных руках. Поплыл мыслями, стараясь унять вздымающуюся грудную клетку. Официант получил отказ на предложение принять заказ и вышел. А Никольская всё также стояла на прежнем месте, словно стыдясь приблизиться к общему столу.
— Извините… я опоздала, — бледно сообщила она.
Никогда бы не подумал, что этот безжизненный голос принадлежал Мисс Кисс. Я даже моментально оказался близок к тому, чтобы решить, что Ева тоже страдала в разлуке со мной, и поступиться опасениями на её счёт. Но лишь продолжил уговариваться себя держаться. Не вестись на актёрскую игру и беречь привычное, уже ставшее укромным уныние.
По тому, как щекотливо раздалась тишина, я понял, что она сейчас скажет…
— Вы спрашивали, кто он… Это я. Я анонимный журналист. Я одна добывала все эти сплетни. Уходила за кулисы на фестивале. Пробиралась на мероприятия. Больше никто к этому не причастен… Только я.
Не выдержав накала правды, что девчонка смело озвучила без прелюдий, я глянул на не движимого Юру, заточённого в экран, и Дрона, у которого всё шире раскрывался один видимый мне глаз. Лекса уже знал, что скажет Никольская, не удивился ни на секунду. Только печально поглядывал на неё из угла. Гриша предпочитал мрачно пялиться в тарелку и тыкать выпирающим за щекой языком.