Лихорадочно обдумываю ответ, и он продолжает.
— Не держи меня за идиота, Кира. Ты бы не петляла по столице как загнанный зверь с ребёнком на руках и не рванула куда глаза глядят на границу Империи, если бы не чувствовала прямой угрозы для себя или Стаса. А если чувствовала, значит он делал что-то. И ты почему-то совершенно не хочешь мне об этом рассказывать. И у меня два варианта. Первый — ты защищаешь его. Потому что знаешь, я убью его за то, что он сделал. — просто, даже как-то буднично, проговорил он.
Я с равнодушным видом ждала продолжения. Пусть лучше он предполагает, чем заставляет говорить меня.
— Второй. — не дождавшись моей реакции продолжил он. — Ты защищаешь себя. Свэга. Или Стаса. Вероятно, кто-то из вас сделал что-то такое за что грозит казнь или ссылка. И признаться какой вариант мне не нравится больше я выбрать затрудняюсь. — вскинула бровь в немом вопросе. — Первый — значит у тебя есть привязанность к другому мужчине.
— Не помню, чтобы ты раньше был таким неуверенным. — не смогла удержаться от поддразнивания.
Сама не понимаю почему его провоцирую. Наверно нервное. Хочется разбавить всю эту мрачность юмором.
— Это не неуверенность, моя сладкая шиати. — усмехнулся он. — Никто не выдержит моей конкуренции. — усмешка на красивых губах стала шире, но глаза блеснули угрожающе. — Но меня бесит одна мысль, что ты хочешь принадлежать другому.
В поисках спасения бросаю взгляд на дверь. Что-то мастер не спешит вытаскивать из своего кабинета вторженцев.
— Полог Тишины и Абсолютный защитный кокон, смелая моя, никто не войдёт пока я не захочу.
— А Стас? — с беспокойством поворачиваюсь к двери я.
— А что со Стасом? — слегка хмурится Дагорн. И тут же перед его лицом вспархивает искристая пташка и пропадает. — Он предупреждён.
— О чем? — это он так успокоил меня, что ли?
— О том, что ты цела и невредима и о том, что ты со мной.
— И что ребёнок должен подумать исходя из твоего сообщения? — уже не сдерживая паники толкаю дверь я.
— Что его матери и отцу необходимо кое-что обсудить.
— Дагорн! Ты недавно предлагал не делать из тебя идиота, но прекрасно справляешься с этим сам! У нас взрослый сообразительный сын, мы с тобой по-прежнему не связаны никакими обязательствами и я не хочу чтобы ребёнок допускал даже мысль о наших отношениях пока мы не определимся что делаем дальше.
— Не определилась тут только ты. Стас сообразительный и понимает, что взрослым людям иногда нужно уединяться. — с лёгкой улыбкой продолжает он выбешивая меня окончательно.
— Его матери не с кем уединяться! Мы с тобой не женаты. Я с сыном это не обсуждала. И хочу, чтобы у него были превратные представления о том, что между нами происходит сейчас.
Дагорн слушал меня сжав зубы. Снова вспыхнула искристая птичками и погасла. Дагорн не отвёл от меня глаз ни на секунду.
— Предупредил его, что у нас серьёзный разговор и что он должен успокоить окружающих. — успокоил меня он.
— Спасибо. — выдавила я. Хотя больше всего мне сейчас хотелось оказаться за пределами этой комнаты. Как можно дальше от него и как можно ближе к сыну.
Ловко он — сына и успокоил, и занял делом.
— Итак вернемся к интересующим меня подробностям. — обхватил он спинку кресла для посетителей жирно намекая, что стоит присесть, ибо спешить он не намерен.
Что ж. Присяду. Стоять у замурованной двери смысла нет.
Он опустился в кресло, напротив. Расслабленно откинулся на спинку, сложив длинные сильные пальцы домиком и пристально глядя на меня продолжил:
— Я склоняюсь к тому что, ты сделала что-то противозаконное. Возможно даже не раз. И этот вариант меня расстраивает даже больше.
Понимающе хмыкнула.
Ещё бы. Только обрёл «семью», а жёнушку уже из петли вытаскивать приходится.
Подметив мою реакцию или, боги знают как, прочтя мысли, Дагорн укоризненно покачал головой.
— Ты мне не доверяешь, Кира. Считаешь неспособным защитить. Это даже оскорбительно. Я уже говорил тебе, что не отдам тебя никому. Ты теперь моя. Что бы ты ни сделала, моего влияния хватит, чтобы тебя уберечь. — наклонился он вперед, умудрившись даже в таком положении нависнуть надо мной мрачной тенью. — Но я не заставляю тебя рассказывать. Понимаю, что моя колючка слишком осторожная, чтобы сходу открыть все карты. Я даю тебе последнюю возможность рассказать самой насколько Шерес перешёл черту. Если я узнаю всё сам, то права голоса в решении этой ситуации у тебя уже не будет.
Что ж. Ставки сделаны, но карты еще не сброшены — как говорят в лучших игорных домах.