От излишне стремительных телодвижений ханьфу на мне рассыпался и повис белой непропорционально свисающей с головы простынёй.
Вороватым движением стянула его с себя держась подальше от окон и скользнула в ванную.
Сейчас необходимо быстро избавиться от выдающей меня с головой одежды.
Быстрыми и чёткими движениями стянула с себя всё кроме короткой кружевной нательной маечки и кружевных же трусиков телесного цвета.
Чулочки тоже сняла от греха, а то местные жаркие девы вряд ли даже подозревают о существовании такой детали гардероба северных женщин.
Вещи не долго думая аккуратно сунула под матрас, едва ли его в ближайшее время будут двигать. По крайней мере при обслуживании номеров матрасы чистят и меняют примерно раз в месяц. Если комнаты готовили к появлению вдов, а их явно готовили, то всё уже почистили и прямо сегодня если не будут специально обыскивать ничего не обнаружат.
Распустила волосы, на всякий случай, всё таки плетение кос у местных может тоже отличаться и решила выглянуть в окно на предмет небольшой разведки. Да и покрытую синяками спину тоже следует пока прикрыть. Синяки во всей красе еще не успели проявиться пока выдавая будущее местоположение гудящей красноватой припухлостью на лопатках, рёбрах и пояснице, а вот завтра я вероятно проснусь уже расписанная по полной программе.
Однако, внутренний дворик я успела разглядеть только мельком, потому как дверь за моей спиной с едва слышным присвистом открылась и в комнату вошла женщина-Шар.
Оглядела меня внимательно с ног до головы, особенно задержавшись на волосах и глазах.
Сказала что-то с вопросительной интонацией и не дождавшись от настороженно замершей меня никакого ответа чуть нахмурившись вышла.
И что это было?
А это, Кирочка, начало грядущих больших неприятностей.
В то же время в мужской части усадьбы
— Карим-аглы, при всём уважении, но нет никаких доказательств, что вашего брата, да примут Великие Звёзды его в свои чертоги ласково, отравили. Кезир-углы был мужчиной в возрасте и мог страдать… — прерывая на полуслове уважаемого Аслан-барбека, главный чёрный евнух замер в дверях низко склонившись в поклоне.
Вместе с Первой Женой Дома главная Роза сада долго решали стоит ли донести до своего господина странности замеченные в нынешнем пополнении гарема.
Худощавая довольно высокая по местным меркам фигура хозяина, главного визиря Халифа-назир-абы, да светится имя его на звездных картах еще многие годы дабы познать все мудрости его правления Поднебесным Халифатом, Карима-ибн-Кезира-абу-Дардэ, прозванного за славные победы над врагами священного Халифа Свирепым Змеем, не сдвинулась с места.
Взгляд колдовских серебряных глаз по-прежнему был сосредоточен на чем-то за окном.
Вот он неторопливо поворачивает голову и не глядя проговорил размеренно и спокойно будто всё происходит так как он и задумывал. За извечно невозмутимый вид он и получил прозвище Змей.
— Приношу самые искренние извинения, уважаемый Аслан-барабек. Только что-то очень важное и срочное могло заставить моего слугу прервать нашу важную беседу. — показная расслабленность каждого движения при повороте, равнодушный взгляд на склоненную чёрную фигуру Розы. — Если ты обладаешь достаточным временем продолжим нашу беседу через некоторое, непродолжительное, время. — Аслан-барабек подавив порыв утереть вспотевший лоб пухлой ладошкой казначея, но не воина, сглотнул, понимая, что отказаться от любезного предложения он в любом случае не может.
— Конечно, многоуважаемый Карим-аглы, да продлят звёзды твой срок до правнуков, беседа с тобой чистейшее удовольствие для меня, я готов ждать вечность. — и ждать действительно готов, всё что угодно, чтобы не оставаться наедине с непредсказуемым визирем султана с глазами словно расплавленное серебро, тем более, когда у Свирепого Змея полная голова сомнений относительно внезапной смерти единокровного брата.
— Благодарю. — едва заметная насмешка будто читающего мысли Змея в голосе. — В таком случае тебя окружат заботой в моём доме. — лёгкий намёк на поклон кудрявой темноволосой головой без традиционного убора араби и Аслан-барабек торопливо вскакивает на короткие ножки торопясь на встречу молчаливым слугам, готовым угодить гостю хозяина. Или убить, будь на то воля их господина.
Дождавшись пока освободивший проход для толстяка-казначея Роза всё еще в согнутом положении вернётся обратно к двери, коротко приказывает позволив скользнуть лёгкому недовольству в голос: