Твою ж мать! Вроде уже и привык ко всему, а когда сталкиваешься с чем-то эдаким, глаза на лоб так и лезут. Эта девица искренне считает, что нет ничего плохого в том, если по моему приказу мальчик-слуга ее хорошенько попользует! Ведь она-то будет только рада, если Норсана и Диена сделают хорошо мне! А чем она, Рила, хуже?! И это эгоизм – лишать ее развлечений в стране, где все так скучно и холодно!
Поржав, я выгнал Рилу из спальни, запретив ей приближаться ко мне минимум сутки, и предупредил – если я узнаю, что она все-таки употребит Карнука в дело, а также сделает это со слугами, садовником – да все равно с кем! (Кроме меня!) – то поедет к чертовой матери на Арканак с огромным таким отпечатком моего сапога на ее такой красивой и упругой попке. И не увидит меня долго-предолго, а может быть – никогда. Ибо нефиг моей подруге спать с первыми попавшимися мужиками при живом «почти муже». То есть при мне, любимом.
Ну вот и как тут заводить ячейку общества, именуемую семьей? Среди этого развратного бабья, для которого потрахаться с приятным знакомым – это все равно как выпить чашечку кофе!
Вот почему я как-то и остыл к идее сделать Рилу своей женой. Подругой, наложницей, любовницей – сколько угодно. Но женой?!
Жена в моем понимании – это не только и не столько сексуальный партнер и та, с кем можно и с кем хочется произвести детей. Это еще и соратник, друг, это человек, который не предаст и который думает не только о себе, но еще и обо мне, своем муже.
Ну да, понятие «предательство» очень уж такое… расплывчатое. С точки зрения Рилы, секс с другим мужчиной, если твой мужчина или твой муж занят делами, совсем даже не предательство. От нее ведь не убыло! Она просто не хотела мешать своему любимому человеку заниматься своими делами! Он ведь занят был! А ей что тогда делать? Ну да, можно самой себе помочь… но это ведь не так приятно, как настоящий секс! И что предательского в сексе с тем же рабом? Он же просто инструмент! Инструмент – для удовлетворения! Как и рабыни! ГДЕ тут предательство?! Рила ведь за меня всех порвет! Не предаст! Не обманет в самых что ни на есть важных делах!
Да, я разговаривал с ней по этому поводу. И разъяснил, что воспитан совсем в других понятиях о жизни и об отношениях мужчины и женщины. В земных, понимаешь ли, понятиях. И мужчинам у нас позволено больше, чем женщинам, хотя и мы – если разумны и крыша не поехала – не позволяем себе слишком уж шалить. Соблюдаем приличия! А чтобы вот так – захотела, взяла незнакомца за руку и повела трахаться, – это делают только совсем уж распутные женщины, которых у нас не уважают и называют обидными, ругательными прозвищами.
Рила была очень, очень расстроена и возмущена. Тут же заявила, что подобное суть настоящее дикарство и что мне, дикому человеку из дикого мира, нужно избавляться от своих дикарских привычек и комплексов. И что надо принять в себя хотя бы зачатки настоящей, продвинутой цивилизации. На что я ей ответил, что если она в себя примет эти самые зачатки, побеги, плоды или стручки, то: во-первых, получит по морде, во-вторых, пендаля по заднице. И лишится своего положения Подруги Великого Шамана! Навсегда.
Тогда мы три дня спали порознь и практически не разговаривали. А на четвертый день Рила прибежала ко мне с рыданиями и заявила, что я самый лучший, что лучшего, чем я, у нее мужчины никогда не было – среди тех шестисот, что у нее были до меня. (Честно – я охренел! Ну тридцать там, сорок – куда ни шло, но шестьсот?! Врет поди, как мужики о количестве коитусов в неделю.) И что раз я самый, самый, самый – то ей никто, совсем никто, кроме меня, не нужен. И завела она речь о Карнуке только потому, что хотела порадовать именно меня – ведь известно, что мужчины возбуждаются, глядя на то, как кто-то ублажает его жену. И только забота о моем удовольствии двигала ее намерениями.
И опять я охренел – вот это забота! С чего она решила, что мне нравится смотреть, как кто-то будет дрючить Рилу на моих глазах?! Я что, похож на извращенца?! Или это такой способ выкрутиться из ситуации?
Мне тут же вспомнилась историческая байка о том, как некий шут при дворе императора расшалился и с разбегу пнул наклонившегося над тазиком для умывания императора прямо в центр дупы. Император был в высшей степени недоволен и тут же приказал казнить придурковатого болвана. Но через пару минут отошел, остыл (Где еще такого придурка потом найдешь? Смешит ведь хорошо, гад!) и предложил шуту исправить ситуацию, придумав извинение еще более оскорбительное, чем деяние, что он сотворил.