Пройдя около двух верст, я очутился возле окопов, которые не так давно занимали наши части. Окопы были неглубокие и обвалившиеся. Какая же здесь была стрельба! Тысячи гильз были разбросаны по окопам, огромными кучами они были навалены там, где, видимо, стояли пулеметы. Вокруг валялись лопаты, вещевые порожние мешки и окровавленное обмундирование. Много было могил, и ни одна не была отмечена ни надписью, ни вешкой. Удручающе действовал вид небрежно засыпанных трупов: то тут, то там выглядывало плечо, торчали ступни босых ног, иногда виднелось лицо… Очевидно, наши цепи, выскочившие из укрытий, в самом начале наступления были расстреляны врагом, а убитых оставшиеся в живых успели только кое-как засыпать землей, после чего мы отступили.
Мне захотелось пройти в окопы противника, откуда он вел огонь по нашим. Когда я очутился в австрийских окопах, они меня тоже поразили, но совсем по-иному: окопы были глубокие, оплетенные ветками, чистота в них была абсолютная, не заметно было предметов военного обихода, гильз не было и в помине.
Я прошел дальше и наткнулся на австрийские захоронения. На большом кладбище в долине, куда я спустился, на каждой могиле был аккуратно оформленный холм, на каждой могиле был крест с надписью о захороненном человеке. Офицерских могил не было вовсе, — вероятно, трупы офицеров увозились в Австрию, — а на ефрейторских и фельдфебельских могилах все кресты были большего размера, чем над могилами солдат; с немецкой аккуратностью даже в смерти люди не уравнивались в правах и начальники возвышались над подчиненными.
Я вернулся на брошенные русскими позиции. Удрученный мыслью о том, что родные всех этих солдат никогда не узнают, где похоронены дорогие им люди, я почувствовал такую жуткую тоску и такой страх, что невольно, прибавил шаг. Потом я что-то громко запел и, наконец, побежал, и бежал без остановки, как когда-то мальчиком, когда ходил на поиски цветка папоротника и очутился один на один с непонятной ночной жизнью леса. Каждый шаг гулко отдавался в раненной руке, но эта боль стала очистительной. Моя совесть не грызла меня. Я ни в чем себя не винил.
Через час небо полностью затянулось серыми низкими тучами, и повалил мокрый снег.
ГЛАВА 23.
Тайна гипноза.
- Через минуту я выведу Вас из гипнотического сна. А сейчас я сосчитаю до трех. На цифре “три” Вы проснетесь. “Раз” - освобождаются от сковывающего действия руки. “Два” освобождаются ноги и все тело. “Три” – вы проснулись, откройте глаза! Настроение и самочувствие очень хорошее, ничто не мешает, не беспокоит. Вы очень хорошо отдохнули. Вам приятно и спокойно.
Монотонный голос, не громкий, но и не тихий, замолчал. Он принадлежал мужчине лет пятидесяти. Я открыл глаза и посмотрел по сторонам, будто спросонья. Не совсем понимая, где нахожусь и, что вокруг меня происходит, я уставился на человека, сидящего передо мной. Оказалось, что мое тело находится в удобном кожаном кресле. Руки спокойно и расслаблено лежат на мягких подлокотниках. Ноги вытянуты на специальной подставочке. Поерзав, я убедился, что мне очень комфортно. Мужчина внимательно посмотрел на меня. Его взгляд неприятно пронзил меня насквозь.
- Как вы себя чувствуете? – спросил он.
- Ммм…немного странно…
- Что именно вас смущает?
- Честно?
- Да, конечно.
- Я не понимаю где я, что со мной и…кто я.
Мужчина понимающе и ободряюще улыбнулся. Отчего-то я немного успокоился, хотя все равно продолжал настороженно смотреть на него. Я совершенно не понимал, как я оказался у него и что происходит.
- Все нормально. Скоро все в голове прояснится, и Вы все вспомните! Не торопитесь. Сеанс гипноза окончен. И память вернется. Постепенно, но вернется.
- Извините, но что мне делать сейчас? Могу ли я идти домой или я должен сидеть здесь пока все не вспомню?
- О! Конечно нет! Вы можете идти домой! Вернее Вас отвезут. Адрес наш водитель знает, он отвезет Вас и проводит до самой двери. Ключи от квартиры у Вас.
Я похлопал руками по карманам и почувствовал, что правый карман джинсов оттопыривает связка ключей. Я достал ее и увидел три ключа. Один из них был от сувальдного замка – такая нелепая раскоряка на длинной ножке, второй - ключ, напоминал в разрезе крестовую отвертку, а третий был от английского замка. Я вспомнил дверь, замки которой открывали эти ключи. О! И правда память постепенно возвращалась ко мне.
Мужчина проводил меня до автомобиля. Оказалось, что мы находились в старинном особняке в центре города. Здание и небольшая территория вокруг него были ограждены красивым узорным кованым забором. Такие же ворота возвышались над забором и были автоматическими, я заметил механизмы открывания. Во дворе стояло несколько автомобилей. Все они были немецких марок. Как только мы показались на крыльце, открыв массивные дубовые двери, к нам подъехал черный ауди. Водитель, одетый в темный костюм и белую рубашку, вышел из машины и открыл передо мной заднюю дверь, приглашая садиться.
- Сергей, отвезите Станислава Максимовича домой, и проводите его до дверей, - скорее приказал, чем попросил мужчина, в гостях у которого я находился.
- Хорошо, - склонив почтительно голову, проронил водитель.
- Ну, всего хорошего, - мужчина протянул мне руку для пожатия, которую я пожал. – Если будут вопросы – звоните.
- Э.. – попытался я объяснить, что у меня нет телефона.
- Вы все вспомните и телефон тоже… до свидания, - прервал меня на полуслове хозяин особняка. Он поднял руку в приветствии и ушел.
Я же сел в машину, водитель закрыл за мной дверь и тоже сел, но за руль. Мы подкатили к воротам, которые медленно открылись и выпустили нас в город. Черт! Я знал, что это за город! Я жил в нем. Это была Москва. Через минут десять мы выехали на Новый Арбат и, толкаясь в пробках, поехали к Кутузовскому проспекту.
Сидя на заднем сидении и глядя в окно, я вспомнил, что жил на Кутузовском проспекте, что дом мой старый – сталинский, что жил я один, что квартира большая. Потом я вспомнил, как меня зовут, и чем я занимаюсь. Постепенно мир стал обретать краски.
За несколько сот метров я понял, что мы подъезжаем, впереди показался мой дом. Водитель сбросил скорость и осторожно въехал во двор дома, остановившись прямо у моего подъезда.
- Спасибо, Сергей. Дальше я сам!
- Вы вспомнили дом?
- Да… скажите, часто вы возите таких, как я, забывчивых людей? – решился я спросить его.
- Бывает. Правда многие вспоминают все уже в машине и просят вернуться…
- Да? А зачем? Зачем вернуться? – не понял я.
- Не знаю, - пожал плечами Сергей.
- Ну, еще раз спасибо!
- Не за что! – весело ответил водитель и, сев за руль, плавно укатил со двора.
Я вошел в подъезд и поднялся на второй этаж. Вот моя дверь. Она была закрыта только на два замка, которые я открыл своими ключами. Дома ничего не изменилось. Все также стоял посреди прихожей мой дорожный чемодан. Откатив его к стене, я прошел в кабинет. Плюхнувшись на кожаный диван, который приятно хрустнул под моей тяжестью, я откинулся на его спинку и закрыл глаза.
Память возвращалась. Сначала робкие воспоминания, словно огоньки звезд на ночном небе стали озарять мое сознание, но вскоре воспоминания превратившись в бурный поток горной речки, хлынули на меня, обдав холодной водой действительности.
Я вспомнил, как мы сидели в моем кабинете с профессором Германом Рихтером и спорили о гипнозе. Поводом для спора послужил приезд в Москву известного американского гипнотерапевта. Я никогда не верил в гипноз и отзывался скептически и о процессе и о его представителях. В моих словах даже прозвучало оскорбление, я назвал гипнотерапевотов шарлатанами от медицины. На что профессор вспылил.