Я промолчал, не опровергая, но и не соглашаясь с этой версией. Могло быть и так, если бы не слова дворецкого о сыне-офицере, поведавшем отцу о краже колечка.
— Вы верите, что Люба не воровала кольцо? — строго спросила Алексеева.
— Мне вообще не положено никому верить на слово, — ответил я. — Следователь обязан верить лишь фактам. Единственный установленный факт — это то, что господин Сомов убит, а обвиняемая — мадмуазель Зуева. Я, по большому-то счету, даже мотив убийства не должен устанавливать, потому что это задача суда. Моя задача провести допросы, вот и все.
— Да, Люба мне говорила, что вы абсолютно бесчувственный человек, — усмехнулась Надежда Викторовна. — Теперь я сама в этом убедилась. Правильно говорят — чтобы понять, что за человек перед вами, нужно дать ему власть!
Значит, Алексеева не только передачку принесла, но и поговорила с подругой?
Либеральные времена, блин. Если нет особого указания, то для свидания подружки или родственников с подследственным разрешение следователя не требуется. Сам виноват. Должен был оставить директору Окружной тюрьмы предписание о запрещении свиданий с Зуевой. Но смысла не видел.
— Спорить не стану, — кивнул я. Посмотрев на Алексееву, спросил: — Надежда Викторовна, вы понимаете, что я обязан открыть в отношении вас дело?
— Понимаю. Но я с самого детства ябедничать не приучена.
— Даже если это спасло бы жизнь человеку? — спросил я, и тут же себя выругал. Ведь не хотел же заниматься нравоучениями. И выводы делать нельзя. Гувернантки, блин. Педагоги хреновы.
Надежда Викторовна потупилась, потом сказала:
— Если бы я была твердо уверена, что Люба отправится стрелять, наверно, пошла бы в полицию. Но, если уж совсем откровенно — я в это не верила. Поддакивала, деньги предлагала для побега. Но думала, возьмет пистолет, поиграет, потом успокоится. В крайнем случае, мы бы с ней в рощу сходили, нашли пенек, назвали его господином Сомовым, да душу бы отвели.
— Да, это было бы гораздо разумнее, — согласился я.
Придвинув Алексеевой протокол допроса для подписи, все-таки не удержался:
— Не забудьте об этом сказать на суде.
— О чем, об этом? — спросила Надежда Викторовна, внимательно читая свои показания.
Она дура или прикидывается?
— О том, о чем вы мне только что сказали, — вздохнул я.
Подписав показания, Алексеева встала и сказала с презрением:
— Вы не бесчувственный человек. Вы и не человек вовсе, а машина. Таких как вы, нельзя допускать к работе с людьми.
Настроение мадмуазель Алексеева мне испортила. Впрочем, со стороны виднее. Как-нибудь да переживу.
До обеденного перерыва еще полтора часа. Решил, что пора на выход. Нужно к исправнику заскочить, посмотреть — что случилось за праздники, навести справки об убиенном Сомове. Вдруг у полиции имеется какой-нибудь компромат на бывшего Предводителя?
Или сначала забежать на минутку домой, проведать Наталью? Пожалуй, так и сделаю.
Глава двадцать первая
Чаепитие с исправником
— Чай будете пить? — задал исправник традиционный вопрос.
Разумеется, ответ тоже традиционный.
— Кто же откажется?
Почему не попить чайку с хорошим человеком, да еще с холода? И чай у исправника неплох. Крепкий, ароматный. Не то сорт какой-то особый, без добавлений сена, не то новый канцелярист заваривать умеет.
В ожидании занялись бумагами. Абрютин читал что-то свое — верно, донесения подчиненных, а я просматривал сводку о происшествиях и преступлениях. Сначала губернские новости. Что там в пределах Новгородчины? Ну вот, опять «клюквенники» засветились.
В городе Боровичи из храма Рождества Иоанна Предтечи неизвестные похитили священные сосуды — золотые на 10 фунтов, серебряные на 25; из храма Покрова на Мологе в деревне Русское Пестове Устюженского уезда[1] «улов» был скромнее — золото на 3 фунта, серебра на 6.
Оба раза злоумышленники подгадали, чтобы в храме никого не было. Примет нет, установлено только, что подъехали на санях. Ну, это и устанавливать не нужно.
Про город Боровичи только слышал (реклама мебели!), а в Пестове был недавно — там почтовая станция. Выходил, ноги размял. Достопримечательности особо не рассматривал. Кажется, была какая-то церковь. Кстати, если имеется храм, то почему Пестово деревня, а не село?
Вместе с Валдаем уже третий случай. Боюсь, «клюквенники» на этом не успокоятся. Так дело пойдет, то и до нас доберутся.
У нас из происшествий только смерть господина Сомова, но она, по сути, раскрыта. Еще пожар — в деревне сгорел дом какой-то вдовы, но все живы. Краж, грабежей и изнасилований нет, так и слава богу.