Но язык оказался быстрее мысли.
— Скажи-ка, Анна Игнатьевна, у тебя какие планы на будущее?
— Планы? — слегка удивилась Нюшка. Пожав плечами, сказала: — Вначале надо тетю Галю с Петькой обуть и одеть. Но это, почитай, уже сделано. С коровой, опять-таки, нужно думать. Деньги у батьки есть, но с покупкой лучше подождать. Маленький, если и будет, то не завтра, я с соседями договорюсь — молоко найдем, но корову лучше свою иметь. Но тетя Галя хочет — мол, коровы нет, так вроде, и не хозяйка.
Изложив мне программу-минимум, девчонка перешла к программе-максимум.
— Еще собираюсь Петьку грамоте обучить, хочу, чтобы он не в школу грамоты пошел, а в земскую школу. А там, если не совсем дурак, можно его в Александровское училище определить.
— Молодец-то какая! — похвалил я.
— Чего, молодец-то? Рано хвалить, — хмыкнула Нюшка. — Петька лентяй, учиться не хочет, а я ума не приложу — как дураку объяснить, что нынче грамотным надо быть? Даже если в деревне крестьянствовать, без грамоты тебя любой приказчик вокруг пальца обведет. Вон, недавно дед Савелий прибежал — мол, из города приехали, шкуры у него торгуют. Намерили эти выжиги, хотели старику три рубля дать. Ага, три рубля! У них аршин хитрый, трех вершков не хватает. Я своим перемерила — там шкур на семь рублей, не меньше!
— Сторговались?
— Шесть рублей заплатили, но дед доволен, — усмехнулась Нюшка. — Он от великой радости хотел мне полтинник дать, но это лишка. Двадцать копеек взяла.
Ай да девчонка! И деда не позволила обмануть, и комиссию за посредничество взяла божескую. Стоять на улице холодно, но я готов померзнуть ради того, чтобы послушать девчонку. Интересная барышня.
— А Петька учиться жаждет? — полюбопытствовал я.
— Лентяй он. Слов добрых не понимает, а подзатыльник дашь, так к мамке ябедничать бежит, а тетя Галя заступается — маленький, мол, рано. А какой же он маленький? Шесть лет уже! Но ничего, — многообещающе хмыкнула Нюшка, — научу я Петьку. Он и писать-читать станет, а еще складывать и делить, и в Александровское училище учиться пойдет. Но там по трое парней на одно место, стараться надо. А если тетя Галя станет ругаться — я ее саму учиться заставлю. Умной ей быть не обязательно, но читать и писать в жизни пригодится.
Мне стало жалко и Петьку, и тетю Галю. А ведь выучит!
— И на кого ты Петьку собираешься выучить?
Деревенская умница призадумалась, потом сказала:
— Конечно, лучше бы на мастера-машиниста. После училища этих сразу на пароходы берут — в учениках годика два походят, потом помощником судового механика лет пять. Но на реке даже ученик четыреста рублей за навигацию получает. Еще слышала, что паровозы появились — вроде парохода, только поменьше, вроде кареты с трубой, и не по воде плавают, а по железной дороге бегают, туда тоже машинисты нужны. Но можно и просто мастером — хоть токарного дела, хоть и слесарного, жалованье хорошее. У мастеров, что на нашем судостроительном заводе — по восемьсот рублей в год бывает.
— У мастеров жалованье восемьсот рублей в год? — слегка обалдел я. Это что, мастер на заводе Милютиных получает почти столько же, сколько я?
— Понятно, что сразу такое жалованье не дадут, — хмыкнула Нюшка. — И опыт нужен, и навыки. Я как-то справлялась — мастер, если понадобится, может любого токаря заменить. Но самое главное — он должен работу организовать.Конечно, будь я сама парнем, в училище бы на чертежника учиться пошла или на счетовода.
— На счетовода — оно понятно. А почему чертежник?
— Господин Милютин новую пристань собирается строить, значит, на судостроительном заводе новые баржи станут закладывать. Кто чертежи станет чертить? Или со старых новые перечерчивать? Работа всегда будет, и жалованье неплохое. А если в управление землемеров возьмут, так можно, со временем, классный чин выслужить. А коллежский регистратор — это, считай, будущее обеспечено. Думаю — как бы мне на счетовода выучиться? Но девок не берут… Ну, ничего, сама выучусь, лишь бы время найти.
— А ты, оказывается, занятой человек, — уважительно покачал я головой. — А я себе кухарку ищу, думал, ты согласишься? Но у тебя и так дел по горло.
— Кухарку? — заинтересовалась Нюшка. — А я бы и согласилась. Петька пусть до школы грамоты посидит, не помрет. А вы приставать не станете?
Хотел в сердцах сказать — дура ты, но не стал, но просто обошел девчонку и пошел дальше. Впрочем — почему дура? Вполне резонный вопрос. Только, кто же признается? Нет, надо кого постарше. Не старуху, из которой песок сыплется, а пожилую тетку — лет сорока пяти — пятидесяти. Но опять-таки — где взять?