Сам читать стану, потом отдам в переплетную мастерскую, и завещаю Череповецкой городской библиотеке.
— Так что там с девчонкой? — поинтересовался я.
— Эта козлуха сегодня в подпол лазала — картошку, она, видите ли, проверяла — не сгнила ли, не дала ли ростки? а еще свеклу и морковку. Вылезла, говорит — мол, Наталья Никифоровна, если не возражаете, я бы у вас половину купила. Ивану Александровичу до весны все не съесть, а раз вы забирать ничего не станете, то пропадет. А у нее, мол, в Борках, лишние рты появились, кормить надо. Но вначале она картошку переберет, много гнилой, и мыши погрызли. Я говорю — все равно пропадет, забирай так, бесплатно, а она только головенкой крутит — если вам угодно, по дешевке возьму, но за просто так — нельзя. Одно дело старое железо да стекляшки с тряпками, совсем другое — овощи. В них труд вложен.
Ишь ты, какая интересная девица. Хотя, она права. Согласен с Анной Игнатьевной, что ничего нельзя брать даром. Но если настаивают — то можно.
— А ты что? — заинтересовался я.
— А я рассердилась, полотенце взяла — мокрое, сушилось у печки, да и огрела вашу Анну Игнатьевну пониже спины. Говорю — сказано даром бери, значит, даром! А эта цаца, посмотрела на меня свысока и говорит — мол, в наш просвещенный девятнадцатый век бить прислугу, которая не может ответить — неприлично. Хотела я ее еще разок полотенцем огреть, но смотрю — хорохорится девка, а в уголке глаз у нее слезинки. И тут мне словно по сердцу резануло. Ты ж говорил, что она без матери выросла, а ведь и у меня такая же девчонка могла быть… Схватила Нюшку в охапку, обняла, сама принялась плакать. И она меня обхватила, прижалась. И вот, сидим мы, как две дурочки — большая и маленькая, и плачем.
Кажется, Наталья Никифоровна опять собралась плакать. Усадив хозяйку, уселся рядом, обнял ее и сказал:
— Ты молодец, все правильно сделала. Девчонка — та еще штучка, но мне ее тоже жалко. Ей ласки материнской не хватает.
— Знаешь, я тут подумала…— нерешительно сказала хозяйка. — Может, мне ее с собой в Нелазское взять?
— А зачем? — удивился я. — Ты же говорила, кухарка там у тебя есть, пусть и старая, истопник тоже.
— Я бы ее не в прислугу, а в воспитанницы взяла, — решительно заявила Наталья. — А то и вообще бы удочерила, если Петр Генрихович не против.
Вот тут я удивился еще больше.
— Удочерила бы? При живом-то отце? Да и в воспитанницы… Даже если отец согласиться, в чем, по правде сказать, я очень сомневаюсь. Нет, Наталья Никифоровна, не выйдет. Не забывай, что у Аньки уже характер сформировался. Она привыкла о ком-то заботится, вести хозяйство, считать копеечки. Думаешь, захочет она свою жизнь менять? Она, считай, в своей деревне авторитет. К ней старики бегают советоваться. Сложно ей снова маленькой становиться.
Наталья Никифоровна помолчала некоторое время, потом кивнула:
— Знаешь, Ваня… Иван Александрович, а ведь ты прав. Поздно такую девчонку воспитанницей брать. И я чего-то расчувствовалась.
— Бывает, — хмыкнул я.
Хозяйка, передумав плакать, осторожно высвободилась от моих объятий, а я ей мешать не стал. Чревато нам в обнимку сидеть. Если «резьбу сорвет», то ничего хорошего не будет. Статус у нас иной, нежели раньше. И я официальный жених, а Наталья, можно считать, что тоже невеста.
Но с другой стороны, подумалось, что уже ничего не сорвет. И я обнимаю не любовницу, а просто хорошего, родного мне человека. Может, сестру? А разве так может быть, чтобы бывшая любовница вдруг показалась сестрой? Сестры у меня нет (и в той жизни не было), сравнивать не с чем. Пусть будет друг женского пола. Говорят, что мужчина и женщина могут быть просто друзьями. Раньше не верил, а вдруг?
Моя бывшая любовница, погладив меня по плечу, неуверенно сказала:
— Еще кое о чем подумалось… Глупое такое. Женское. Даже не знаю, говорить или нет?
Интересно, о чем это хозяйке подумалось? Заинтриговала.
— Наталья Никифоровна, как говорят — сказала а, говори и б, — хмыкнул я.
Наталья немножко помялась, но потом все-таки сказала:
— Девчонка чрез два, может и через три года в возраст войдет. Некоторые в ее возрасте уже вошли, а эта припозднилась. Но ничего страшного, нагонит. И грудь у нее появится, и все прочее. Возьму к себе, но я-то не молодею… Вот у тебя Иван Александрович, жена будет молодая, любимая, ты точно на кухарку не позаришься… Но мне-то уже за сорок перевалит. И что тогда?
Дальше хозяйка говорить не стала, но и так все понятно. Наталья заранее переживает, что ее муж «западет» на юную воспитанницу. Мне кажется, что Литтенбрант не из таких. Хотя, можно ли за кого-то ручаться? Все бывает в этой жизни. Согласиться с хозяйкой? Или начать защищать коллегу? Но не стану. Сделаю глубокомысленный вид. Самое лучшее, что можно сделать — промолчать.
Наталья Никифоровна пошла к печке, похлопотать насчет ужина для меня. Остановившись на полпути, усмехнулась:
— А знаете, Иван Александрович, что ваша Анна Игнатьевна мне сказала, когда отревелась?
— Дескать — за картошку со свеклой я все равно денежку отдам? — предположил я.
— Это-то ладно, раз так хочет — пусть платит. Но эта козлушка сказала — мол, неправильно вы, Наталья Никифоровна картошку храните. Хорошо, что вы осоты сухой положили, мыши ее не любят, колется, но надо было еще лапника елового взять. Вначале в голбце[4] лапник следует настелить, а уж потом и осот. Вот, тогда бы точно мыши не забрались.
Мне стало смешно. Определенно, Нюшку уже не исправить. Может, и рановато девчонка повзрослела, но теперь поздно что-то менять. Даже если предположить, что девчонка станет воспитанницей, большой вопрос — кто кого станет воспитывать?
Наталья еще не все знает. Мне эта мартышка заявила — мол, отчего бы хрюшку не завести? Дескать, место в сарае есть, отходов тоже хватает. А не хватит, так можно по соседям пройтись. А по весне, когда молодая крапива пойдет, так совсем просто — нарвать крапивы, нарезать и кипятком ошпарить. Свинка к осени вырастет, забьем (есть у нее дядька, придет и все сделает за половину печени и за легкие), будет свое мясо. А что лишнее — так и продать можно. И ничего страшного, что судебный следователь при доме свинарник устроит.
Нет уж, милая девушка! Никаких хрюшек. И кроликов мы тоже разводить не станем, пусть одуванчик пойдет, и клевер возле дороги растет. Скорее всего, мы тут до июня жить будем. А что потом? Куда я со свиньей пойду?
Анна Игнатьевна уверенно заявила, что квартиру можно не в городе снять, а в деревне — обойдется рубля в два, а со столом четыре и свинье тоже место найдется. А одну-две версты утром и вечером пробежать — ерунда. А хрюшка потом пригодится, когда я свадьбу играть стану.
Жаль, что у меня на тот момент мокрой тряпки под рукой не было. Так бы и вытянул бы мартышку вдоль хребта!
Хотя… Нет, не смог бы. Но можно же помечтать?
— Я бы на вашем месте, Наталья Никифоровна, ее еще разок мокрой тряпкой огрел.
— Нет уж, Иван Александрович, вы этого… демона в прислуги наняли, вам и страдать. Чувствую — попьет она вашей кровушки. Зато я теперь не переживаю. Могу уезжать, вы тут не пропадете.
[1] Рецепт омлета «от Нюшки». Итак, что нам понадобится? Яйца (в зависимости от количества едоков), сыр (сорт все равно какой, я в них не разбираюсь, но точно, что не плавленый), масло (Нюшка брала постное, но коровье, то есть, сливочное, тоже сойдет) и сливки. Да, еще соль, но это само-собой.