— Подождите минутку, — попросил я.
Без лишних объяснений пошел на кухню. Надеюсь, у Нюшки не все поленья отправлены в печку? К счастью, одно осталось. То, что надо. Вернувшись в комнату, поставил полено на стол, прямо перед носом Сомова и спросил:
— Нравится?
— Чернавский, что за глупые шутки?
Сомов попытался вскочить со своего места, но я оказался сильнее поручика. Надавив ему на плечи, заставил остаться на месте.
— Поручик, вы классику знаете? — поинтересовался я.
— Какую классику? — обомлел поручик, уставившись на полено.
— Я вам сейчас процитирую. Островский, если не ошибаюсь, — любезно пояснил я. — В его пьесе главный герой говорит — на дуэль я тебя не вызову, а вот ноги-то я тебе переломаю[1]. Правда, он об этом говорит любовнику своей жены, но для вас это не существенно. Так вот, господин Сомов — если вы попытаетесь вызвать меня на дуэль, то вызова я не приму. А если пощечину мне дадите, так знайте — секундантов к вам не пришлю, да и нет у меня таких друзей, которые бы могли стать секундантами. Повторяю еще раз — стреляться я с вами не пойду, а вот ноги вам переломаю.
Вот это точно. Из друзей у меня только Абрютин соответствует требованиям, что предъявляются к секундантам. Но просить череповецкого исправника стать секундантом я не рискну. Не знаю, каковы будут последствия, лучше не рисковать.
— Еще я вам скажу, что вы сделали большую глупость, явившись ко мне. Вот теперь я точно уверен, что именно вы подкинули гувернантке злополучное колечко. И вот еще что — я обязан доложить о вашем визите своему непосредственному начальнику — Председателю Окружного суда. И на суде заявлю, что вы мне угрожали дуэлью, если не поменяю свои показания.
[1] Островский А. Н. Женитьба Белугина
Глава восемнадцатая
Ищите женщину
Поручик Сомов выскочил из моего дома аки гордая птица ёж, получившая пинок. Пожалуй, следовало дать. Но не по благородному это, если гостя, пусть и незваного, пинуть пониже спины.
Настроение, скотина, напрочь испортил. Я даже малость себя поднакрутил, фантазируя — какую пакость может мне сделать сын покойного Предводителя дворянства? Нанять каких-нибудь костоломов или сам подкараулит в темном переулке? Сомнительно. Нет в Череповце дураков, чтобы связываться с судейским чиновником, а заодно и с управлением полиции. Что-то другое поручику придется придумывать. Теоретически, можно создать ситуацию, когда у меня не будет другого выбора, кроме как принять вызов на дуэль. Или самому вызвать. Полено, что я показал поручику, скорее психологическое воздействие. Не стану я Сомова им бить, нельзя. Но, предположим, меня оскорбят в присутствии Леночки, что тогда? Вот-вот.
Стало быть, придется быть морально готовым ко всему. И что? Поднять лапы вверх и проблеять, что я гражданский чиновник? Фига с маслом. То, что мой противник человек военный, еще ни о чем не говорит. Не думаю, что в юнкерском училище (или, что там заканчивал Сомов?) учат снайперов. Скорее всего, юнкера стреляют для галочки, раз в месяц, а то и реже. Ну, как мы в учебке. Пять выстрелов одиночными, пять — очередью, но главное, чтобы гильзы собрали!
Сам я стрелять более-менее научился, но следует еще потренироваться. Надо только патронов прикупить.
Пока предавался пустым фантазиям, явилась Нюшка. Сразу же, едва скинув кожушок, кинулась к печке, отодвинула заслонку и запричитала — все выкипело! Суп выкипел? Или там щи были?
Определенно, день у нас нынче не задался. А все почему? Да потому, что некоторые молодые люди две недели пост не блюли. Вот так оно всегда и бывает.
— Плохая я кухарка, — угрюмо сказала девчонка. — За щами не доглядела.
— А при чем здесь ты? — удивился я. — Мой прокол. Ведь это я тебя отправил информацию добывать. Щи выкипели, кашей пообедаем.
— А каша… Про кашу-то я забыла.
Эх, нелегка участь прислуги. Стажироваться нужно. Плохо, что стажироваться Нюшке приходится на мне.
Я уже начал надеяться, что кухарка предложит сварганить яичницу. Куда там! Дитя своей эпохи. Какие яичницы в пост?
— Придется тебе в кухмистерскую идти, — сказал я. — Денег сколько нужно? Давай какую-нибудь баночку заведем, куда я денежку на хозяйство стану складывать?
— Так вы мне на хозяйство уже давали, — напомнила Нюшка.
Уже давал? Не помню. Видимо, и на самом деле придется завести учетную книгу. Вон, как Нюшкина приходо-расходная.
— А ты уже все истратила? Если истратила, то скажи — сколько надо?
— Куда я бы их потратила? Вы мне перед отъездом три рубля дали, я только рубль и истратила — чай купила и сахар. А все остальное у нас и так есть.
— Болтаешь ты много, — с напускной строгостью сказал я. — Хватит болтать, дуй в кухмистерскую, обед купишь. На двоих.
Нюшка опять завздыхала — мол, что за кухарка такая, если за обедами в кухмистерскую пойдет? Однако, отправилась мыть горшки. Кухмистерская, при всех ее достоинствах, имела один серьезный недостаток — туда нужно приходить со своей посудой. А ведь могли бы придумать какие-нибудь одноразовые контейнеры.
— Аня, ты мне самое главное не сказала — узнала что-нибудь про Варвару? — напомнил я своей юной кухарке, что стало причиной выкипевшего обеда.
— Ничего интересного, — шмыгнула носом Нюшка.
— Деточка, ты не простудилась ли часом? — забеспокоился я. Вот только соплей мне тут не хватало.
Отправился в свою столовую-гардеробную, вспомнил, в котором из чемоданов лежат мои носовые платки, взял один. Кажется, появился еще один потребитель матушкиных платков. Раньше на Наталью изводил, теперь на Нюшку.
— Иван Александрович, куда мне такой? — принялась отнекиваться девчонка.
— А что не нравится? — удивился я.
— Платок дорогущий, гарнитурный. Увидит кто, скажут — украла девка.
Гарнитурный? А я думал, что шелковый. Тьфу ты, опять забыл, что гарнитурой здесь именуют плотный и дорогой шелк. Но мне больше нравятся платки попроще.
— Посылай всех… лесом.
— Ага, так и сделаю, — буркнула довольная Нюшка, прочищая нос.
— И лапы передние не забывай мыть, — наставительно сказал я. — Желательно с мылом!
— Да я и не забываю, — огрызнулась кухарка. — Что вы мне все время талдычите-то?
Про необходимость мыть руки я девчонке уже несколько раз говорил, но можно и повторить. Подросток, что с него взять? То есть, с нее.
— Будешь вякать — ухи надеру, — пообещал я, хотя мы с кухаркой уже знали, что ухи ей драть не станут. А надо бы иногда. — Так что там выяснила?
— Так я же и говорю — ничего интересного. Ну, хитрожопая она… Ой, простите, Иван Александрович, вырвалось.
— Ничего страшного, — усмехнулся я. — Приходилось мне и похуже слова слышать. А почему хитрожопая?
— А она мужикам, которые масло оптом сдают, глазки строит, хвостом перед ними крутит, хихикает. А мужики сразу и рот разевают, похихикивают, да за бока ее пытается ухватить, а не замечают, что масло она взвешивает неправильно — тут полфунтика не довешает, там фунтик. Вроде, и немножко совсем, но за месяц уже изрядно прибыли набегает.
Значит, хвостом крутит перед мужиками? А что, интересно даже. И, не исключено, что она перед Паисием Ларионовым «хвостом крутила», лишь для того, чтобы тот потерял бдительность, а она тоже его надула. Вот так всегда. Раскатал старый дурак губу на молодую бабу, а ей и всего-то чуток поживиться нужно.
Сколько раскольник из Пачевской волости мог масла привезти? Пуд, может два в неделю, не больше. Но это надо знать количество коров и их надой.
— Ань, а сколько сливочное масло стоит?
— Так по-разному, — откликнулась девчонка. — У Самылова — сорок копеек фунт, а у Гришина с Ивановым — по сорок две.
— А по сколько мужики сдают?
— Тоже по-разному. Купец лишнее масло не возьмет, куда его продавать-то? Пролежит, прогоркнет, растапливать придется. А если и возьмет, то с уценкой. Бывает, когда тридцать копеек за фунт, бывает по тридцать пять. Купцу же наварить нужно.