Каблук сапожник приколотил качественно, за работу взял немного — один алтын, но еще раз являться в эту мастерскую — боже упаси! Если хозяин дома и его женщины перейдут к делу, в разборки вступать не стану, разнимать — тем паче, сразу сбегу. Но удирать в одном сапоге по снегу не слишком удобно.
Сейчас я стоял перед входом в иную сапожную мастерскую — двухэтажное здание, где второй, деревянный этаж, жилой, а первый как раз и был отведен под продажу, ремонт и изготовление обуви. На Воскресенском проспекте именно так — на первом этаже мастерская или лавка, а на втором апартаменты хозяина и его семьи. Я бы назвал это заведение ателье, но в Череповце такое слово пока применялась лишь для фотосалона господина Новикова. Так что, пусть будет «Сапожная мастерская Пятибратова».
Леонтий Васильевич Пятибратов, казначей тюремного благотворительного общества, продолжил дело предков — сапожников, проживавших здесь с тех времен, когда Подмонастырскую слободу, села Никольское и Федосьево обратили в город. Возможно, что жили они тут и раньше, но Пятибратов не очень интересовался собственной родословной, равно как и тем, чтобы влиться в ряды купечества. Его вполне устраивал статус череповецкого мещанина. Что ж, у каждого своя гордость. Вон, Иван Андреевич Милютин не хочет становиться потомственным дворянином, хотя у него имеются такие возможности. Еще кто-то был, покруче нашего Милютина, гордившийся тем, что он принадлежит к купеческому сословию. Да, точно. И не кто иной, как Московский городской голова Николай Алексеев — инициатор создания в Москве водопровода и канализации, а еще основатель знаменитой психиатрической больницы, прославленной в песне Владимира Семеновича. Но масштабы Москвы и Череповца, как мы понимаем, несопоставимы.
Пятибратов начинал подмастерьем у отца, а теперь вон, имеет мастерскую, да еще и магазин.
Толкнув дверь, с удивлением прислушался к звону колокольчика. А что, здесь их тоже цепляют?
Только вошел, как ко мне подскочил старший приказчик, одетый в европейский костюм, с неизменным — чего изволите?
Вот, этого, надо сказать, я и в своем мире не очень любил. Вошел, надо бы осмотреться, а тебе сразу в нос — вам помочь? Другой вариант — если тебе понадобился продавец-консультант, а его отчего-то нет.
Не отвечая на вопрос, огляделся. Прямо широкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, в жилую часть дома. Слева — обувной магазин, с полками, заполненными товаром. Справа, судя по звукам, доносившимися из-за закрытых дверей — мастерская. А вон там имеется закуточек, прикрытый бархатной шторой, где с клиента мерку снимают.
Теперь, оценив обстановку, сказал:
— А изволю я, братец, твоего хозяина увидеть.
— Прошу прощения, сударь, невозможно-с, — поклонился приказчик. — Господин Пятибратов очень занят. Думаю — мы и без хозяина сможем помочь. Вам что — готовую обувь подобрать? Или на заказ станете делать?
— Голубчик, я не за обувью, мне ваш хозяин нужен… — принялся я объяснять, но приказчик меня тут же перебил:
— Сударь, еще раз прошу прощения, но Леонтий Васильевич занят. Он не любит, если его в этот момент отвлекают…
Не выдержав, я рявкнул:
— Ты мне сказать-то дашь, или нет⁈
От моего рыканья приказчик остолбенел и втянул голову в плечи. Заметил краешком глаза, что слегка обалдел и второй приказчик, стоявший около полок с мужской обувью, а еще в позе оловянного солдатика замерла девушка в темно-коричневом платье, расположившаяся у женского отдела.
А Пятибратов-то молодец. Ни у кого из прочих торговцев пока не видел женщину в качестве продавщицы. Обувь женщинам подбирают мужчины, что они смыслят?
— Передай хозяину, что пришел титулярный советник Чернавский — его коллега из Череповецкого тюремного отделения Новгородского комитета общества попечения о тюрьмах.
Ишь, оказывается, в экстренной ситуации, я даже полное название благотворительного общества могу вспомнить.
— Виноват, ваше благородие, так бы сразу и сказали, что вы судебный следователь… — забормотал приказчик, но теперь уже я его перебил:
— А ты мне дал возможность сказать? Затараторил — хозяин занят, хозяин занят. Ты вначале выслушай, потом говори. — Слегка смягчившись, сказал: — Леонтию Васильевичу передай, что я надолго его от дел не оторву. Займу минут пять, от силы пятнадцать его драгоценного времени. Мне только спросить… Если не сможет, пусть скажет, когда в Окружной суд подойдет, я его там подожду. Скажем, завтра, часиков в девять ему должно быть удобно. Подожди, — остановил я приказчика, уже принявшего низкий старт. — Чем таким важным хозяин занят?