— А с чего вдруг? — поинтересовался я.
— Так вы-с, ваше благородие, его братишку младшего Фролку Егорушкина спасли. Братишка-то у него непутевый, в городовые подался, — покачал головой половой. — А был бы толковым, стал бы у нас швейцаром и вышибалой. И получал бы не двадцать рублей, а все сорок, а в хорошие дни и пятьдесят.
Так что, пока я стоял на службе, было что вспомнить. Не скрою — истраченных денег жалко, мне еще жить тут и жить, а расходы на жизнь оказались больше, нежели планировал изначально.
Скажем, за квартиру и стол, за дрова я рассчитался. А вот о стирке белья не подумал.
Забавно — раньше, когда читал о бедных студентах возмущался, что они расходуют деньги на прачку. Думал — а что, самим-то не постирать собственное грязное белье и рубашки с воротничками? Вот я бы сам постирал. И ведь стирал, между прочем. Стиральная машина имеется, чего бы не постирать? А что по мелочи — в тазике или под краном.
Но я не думал, что стирка в девятнадцатом веке являлась проблемой. Допустим, у меня имеется квартира, а где заниматься стиркой? Прямо в комнате? Идти на кухню? Можно, если хозяйка разрешит. Нет ни горячей воды, нет мыла, нет даже тазика или лоханки. А под струей воды кальсоны не постираешь, да и где ее взять, струю воды, если водопровода нет? И грязную воду надобно выносить на улицу и выливать. Так что, пришлось решать вопрос с прачкой. Приходила ко мне раз в неделю, забирала белье, потом приносила все уже выстиранное и даже выглаженное. Все про все — пятьдесят копеек в месяц, но я ей еще и подкидывал гривенник.
И с помывкой тоже свои дела. У хозяйки имелась баня, купленная покойным мужем вскладчину с соседом. Хочешь мыться — набирай воду, тащи дрова и топи. Но, опять-таки — дрова деньги стоят, да и воду носить надо. Мальчишки-квартиранты предпочитали ходить в городскую баню. В общем зале недорого — полкопейки.
А вот у меня не было никакого желания топать в общественную, то есть в общую баню, пусть там есть и отдельные нумера. И дрова с водой носить влом, да и несолидно как-то. Но, опять-таки — если заплатить денежку, то все вопросы можно решить.
Вернувшись домой, застал хозяйку ставящую самовар. Ну да, ей идти гораздо ближе, нежели мне.
— Иван Александрович, не хотите лафитничек?
Лафитничек? А, типа, рюмочки.
— Нет, спасибо. — отказался я. Похмелье, если у меня и было, за время службы все выветрилось.
— Как знаете. Мой, супруг, Царствие ему небесное, когда после вечеринки приходил, всегда с утра себе лафитничек требовал для поправки головы. А что на завтрак прикажете?
И что бы такое приказать-то? Не знаю.
— Может, яичницу с салом?
— Иван Александрович, так вы вчера яичницу на завтрак заказывали и позавчера, — укоризненно сказала хозяйка. — Этак пойдет, вы кукарекать начнете.
— Главное, чтобы яйца не стал нести, — усмехнулся я.
— Так яйца нести — дело полезное, но если кукарекать примитесь, то соседи ругаться станут.
Мы оба немного посмеялись. Вообще, с хозяйкой у меня установились достаточно дружеские отношения, но не настолько, чтобы они перешли в панибратские. А еще я углядел, что она не такая и старая, как мне показалось вначале. Напрямую спрашивать женщину о возрасте я не стал, но кое-что сопоставил. Вдова коллежского асессора как-то упомянула, что муж был старше ее на двенадцать лет, а умер он в сорок пять. И случилось это пять лет назад. Хм… Получается, что моей домовладелице всего лет тридцать семь-тридцать восемь? По меркам моего времени — еще молодой возраст. Да и здесь, если бы снять ее вдовий платок, нарядить в приличное платье, то…
Нет, нужно отогнать такие глупые мысли прочь. Наталья Никифоровна — женщина строгая. Начну подкатывать, придется искать другое жилье. А кухарка из моей хозяйки отменная.
Сошлись мы на блинчиках со сметаной.
Я прошел в свою комнату, переоделся в домашнее. То есть — снял сапоги, сунул ноги в тапки, скинул с себя сюртук, позволив себе остаться в жилетке, накинул сверху халат. Завести бы себе треники какие или, за неимением таковых, шаровары. Наталья Никифоровна как-то обмолвилась, что ее покойный супруг мог ходить в доме в одном только нижнем белье, а если приходил кто — напяливал халат. Мне в кальсонах и нательной рубашке, пусть и прикрытых халатом, расхаживать перед чужой женщиной неприлично. В той жизни я мог позволить себе ходить по своей квартире в футболке и трусах. Это если тещи не было.
Завтракал я в своей «гардеробной». Хозяйка откуда-то притащила круглый стол и теперь у меня имелась собственная столовая. А что, не будет же целый коллежский секретарь принимать пищу в кабинете или на кухне?