— О, как же ты кстати, — обрадовался я. — У вас в холодной места свободные есть? А если нет, то пусть потеснятся…
— А чё в холодную-то? — опять набычился Платон из Абаканова.
Но со Смирновым шутки плохи. Не раздумывая, развернул мужика и толкнул к двери:
— Давай-ка, уматывай, пока цел. А то и впрямь в холодную отведу, а потом еще и горячих выпишу. — Повернувшись ко мне, Смирнов сказал: — Прощения прошу, ваше благородие, но велено вас звать. Покойник у нас.
Глава одиннадцатая
Труп из колодца
Мне собираться — только мундир напялить, да в сапоги запрыгнуть. А еще — ухватить шинель и фуражку. Впопыхах едва не забыл прихватить свой главный рабочий инструмент — папку, в которой лежат листы писчей бумаги, походная чернильница с плотно закручивающейся крышкой, карандаши и две канцелярские ручки. Это хозяйство я купил сразу, как закончил с делом Шадрунова и более-менее обучился чистописанию. Осознал, что писать вначале карандашом, а потом все переписывать начисто — очень муторно. Магазин «Шулятиковъ и сынъ» как раз специализируется на канцтоварах и дела идут успешно. Еще бы — среди покупателей не только чиновники, но и около тысячи учащихся.
Мы с городовым примчались на место происшествия так быстро, как только смогли. То есть — насколько нам позволяли скорость лошади и улицы города. Прокатился, а заодно и новое слово узнал от городового —колдоебины.
Кроме нового слова, обогатившего мой лексикон, Смирнов сообщил, что покойника в колодце обнаружили люди, что пошли за водой. Точнее — Варвара Селезнева. Сказала мужу, а тот побежал в полицию. Чей труп, он не знает, потому что господин пристав, которого вытащили из дома, велел быстро запрягать и ехать к его благородию следователю.
Полицейская пролетка остановилась у небольшого дома на окраине города. Тут уже стояла коляска станового пристава и еще чья-то, мной не опознанная. Я опасался, как бы сюда не набежала толпа зевак, но здесь глазели только двое мальчишек и переминался с ноги на ногу городовой Егорушкин. Завидев меня, просветлел лицом:
— Вы, ваше благородие, мимо дома пройдите, а потом за него заверните. Колодец на задах.
— Спасибо Фрол, — кивнул я городовому, чем ввел парня в состояние ступора. Он теперь станет думать — откуда его благородие его имя знает?
Обошел дом, увидел колодец, у которого стояли двое городовых, кутающихся в шинели и глухо матерившихся. Одного я знал — Епифанов, второй незнаком. Нет, лицо-то помню, но по фамилии не знаю. Похоже, этим бедолагам и пришлось лезть в колодец, чтобы вытащить тело. Тут и мой приятель пристав, еще толстый дядька, что стоит около мокрого трупа. Неужели доктор? Откуда удалось отыскать эскулапа, да еще в неприсутственный день?
Поручкавшись с Антоном Елистратовичем, подошел к телу. Вежливо приподнял фуражку, обозначая приветствие незнакомому доктору.
— Господин следователь, знакомьтесь — это господин Федышинский Михаил Терентьевич, статский советник в отставке, частнопрактикующий доктор, — представил мне пристав доктора.
Ишь, цельный статский советник. По нашим провинциям чин серьезный.
— Судебный следователь Чернавский, — представился я доктору.
Тот, продолжая что-то высматривать на теле, только кивнул. Потом присел на корточки и начал осматривать труп, а заодно и ощупывать. А я терпеливо стоял рядышком, смотрел на тело и мысленно делал будущую запись в Судебно-медицинском акте. Итак, покойный — старик, выглядевший лет на восемьдесят, а то и все девяносто — значит, лет ему семьдесят- семьдесят пять, в одном лишь нательном белье. Белье грязное — но не от того, что побывало в колодце и к нему прилипла какая-нибудь грязь, а засаленное и окровавленное. Но что-то еще рассмотреть не удалось, потому что труп прикрыл собой доктор.
— Опять у нас с вами покойник, да еще снова мокрый, — невесело усмехнулся пристав, а потом поинтересовался. — Как вам первое впечатление?
— А что тут сказать? — пожал я плечами. — Старик, скорее всего одинокий, а если и есть жена, то такая же немощная. Убили его либо ночью, либо под утро. Но точнее нам господин доктор скажет.
— Точнее не скажу, — поднял голову доктор, услышавший наш разговор. — Труп лежал в колодце, а в колодце он мог и два дня пролежать, а мог и неделю. Я его в покойницкой еще подробнее осмотрю, но пока могу только предположить, что смерть наступила в результате колотого ранения в область сердца. Но тоже — надо зондировать, окончательно убедиться. Поверхностный осмотр показал, что переломов нет. И шея, — ухватил Федышинский мертвого старика за голову и за шею, потряс, — не переломана.