Хромовые сапоги или яловые? Так кой-хрен разница? По мне так — кожаные и кожаные. А тут — богатство, блин.
Но на отдельном листе список пропавших вещей составлю. Шандал — тут все понятно. И сапоги? А как правильно-то? Хромовые из опойка или опоека?
— Ты еще смотри, вспоминай, а я дальше осмотр проводить стану, — сказал я, переставляя свечу на более удобное место.
Ха! Будь это в фильме — следователи-опера бы уже плясали. Недалеко валяется нож — работа грубая, словно бы из обломка косы делали, рукоять деревянная. Орудие убийства. Вот их преступники моего времени старались либо унести или спрятать.
Осторожно подняв нож, показал народу:
— Видали у хозяина такой?
— О, так это мой нож, — заявил Селезнев.
— Твой⁈ — сказали мы в один голос с приставом.
Андрей, поняв, что сморозил что-то не то, торопливо заговорил:
— Я хотел сказать, что нож-то этот я по просьбе дядьки Антипа делал. Ему как раз такой нужен был — лучинку настрогать, щепок нарезать, да мало ли что. У него в хозяйстве только маленький нож был, для хлеба. Он-то в последнее время глазами маялся, да и руки уже плохо слушались. Вот, говорит, Андрюшка, я тебе кусок от горбуши дам, а ты мне нож сделай. Я говорю — чего бы не сделать, только у меня ничего нет — ни напильников никаких, ни пилок, а он мне — я тебе дам, а за работу десять копеек еще накину. Сделал я ему нож, старался, а он мне вместо десяти только пять копеек дал. Сказал — мол, в руки бы тебе насрать за такую работу.
Работа и на самом деле грубая. Но мне бы и так не сделать.
— А он что, знаток металла? — поинтересовался я. — Говоришь — напильник у него есть, пилки.
— Так у него когда-то своя мастерская была. Потом не то разорился, не то продал.
— Вспомнил я этого старика, — сказал вдруг Антон Евлампиевич. — Была у него своя мастерская на старой пристани. Он там и замки ремонтировал, и ключи делал. И всякие такие железноскобяные работы, что на лодках нужны. Я, как в стражу устроился — лет пятнадцать назад это было, палаш свой уронил, так у меня эфес покорежился. Дрянь, а не металл. Так я к Двойнишникову ходил, он все в лучшем виде сделал.
— Мастерской владел? — призадумался я. Может, это какой-то след? Старые счеты? Неоплаченные долги?
— Так мастерская-то закрылась давным-давно. Раньше на ту пристань лодки причаливали, барки, у Двойнишникова всегда заказчики были. А потом новую пристань сделали, на две версты вдоль берега дальше. Там уже другие слесаря, помоложе.
Ну вот, лопнула ниточка. И гипотеза оборвалась.
Ладно, померяем сам клинок. Ну, спасибо доктору — мой измерительный инструмент с собой, пишем, что длина пядь. Вру, чуть поменьше. Но до сердца такое достанет, точно. Ширина — вершок, что соответствует ране на теле. Но про соответствие я писать не имею права, потому что это уже выводы. Описываю, что лезвие в бурых пятнах, липкое. Орудие убийства я с места преступления изымаю — это уже вещдок. Заворачивать придется в один из моих же листов бумаги. Нет бы газетку с собой взять!
Бр-р… Теперь еще руки придется мыть.
— Андрей, а на стене не часы ли висели? — спросил я, показывая на выцветшее пятно, выделявшееся на старых обоях канареечного цвета.
— Точно, часы, — хлопнул себя по лбу Селезнев. — Ходики висели, немецкие. Дядька Антип говорил, что он за них когда-то двадцать рублев отдал! Ох.ть! Какой дурак такие деньги за часы плотит?
[1] Первая судебная фотолаборатория появится в 1891 году при Санкт-Петербургском окружном суде.
[2] Примерно 600 гр.
Глава двенадцатая
Неожиданное предложение
Как хорошо, что я сегодня так плотно позавтракал! Спасибо, дорогая хозяйка за блины со сметаной. Но все равно, когда наступили сумерки, брюхо уже выдавало такие рулады, что посторонние, верно, заслушались. Но нет, эти самые посторонние, сейчас прислушивались к бурчанию в собственных желудках.
Осмотр места происшествия мы провели. Выявили, скажем так, детали быта мещанина Двойнишникова. Жил один, проедая накопления. Соседей он не чурался, но в задушевные разговоры не вступал. Даже чета Селезневых, что была, вроде бы, ближе всех прочих, только и знала, что старик овдовел много лет назад, а есть ли у него дети, внуки — неизвестно. При них к Антипу никто в гости не заходил, да и сам старик никуда не выезжал.