- В лесу? Я лишь искала защиту у местных духов, зная, что к нам идёт с чужих земель мор, - возразила женщина гневно. - Разве не помните вы...
Ещё один камень полетел в её сторону, теперь уже со спины, больно ударив между лопаток.
Могла ли Маур напугать людей так, чтобы те от неё отстали? Могла. Ведь она знала тайну каждого из них. И наслать на деревню проклятие было для неё не так уж сложно. Такое, что и сотню лет никто не сможет здесь поселиться.
Вот только ведьма не видела в этом смысле. Не происходило ничего такого, что не случалось с ней раньше. И обвинения, и угрозы, и слепая ненависть. Всё это было. Позже, возможно, когда уйдёт болезнь, и страх отступит, люди придут в себя и пожалеют о сказанном. А может, всё закончится, лишь когда она умрёт от удушья в подожжённом доме. Маур не хотела проверять.
И следующим днём ушла из Дельхала. Лишь зашла на прощание в дом ярла, с заднего хода, попрощалась с Кай, передав ей свёрток для Гердана.
- Позволь мне уйти с тобой, - попросила заплаканная дочь ярла. - Не оставляй меня здесь совсем одну.
- Я не могу,- шепнула Маур печально. - Хотела бы, но не могу забрать тебя с собой. Уйди ты из дома, и сразу станешь лёгкой добычей.
- Но до зимы ещё так далеко! Мы успеем найти новый дом
- Фаннор сильнее всего зимой, это так. Но это не значит, что он совсем уж беспомощен в другие времена. К тому же, боюсь, моя родная, ты можешь оказаться лакомым кусочком и для других существ. А сейчас ты надёжно защищена стенами Дельхала, которые я укрепила оберегами.
- Я не чувствую себя больше здесь защищённой. С твоим уходом не останется никого, кто мне дорог.
- Гердан скоро вернётся. И ещё, твой отец... Когда-то я взяла с него клятву, что он выполнит одно моё желание. Но, - красные губы ведьмы скривились в горькой и насмешливой гримасе, - эта клятва мне так и не пригодилась. У Ольрика не оказалось ничего, что мне нужно. Да и что он может дать... Я передаю наш уговор тебе. Даже твой глупый отец не рискнёт нарушать слово, данное ведьме. Иначе, так и передай ему, я вернусь, и с лихвой стребую всё сама.
Кай поёжилась. Редко ей приходилось видеть любимую свою наставницу и защитницу столь пугающей.
К лету всё улеглось и успокоилось. Лишь жилище ведьмы так и осталось стоять, никем не тронутое и пустое, а в доме ярла всё чаще стали вспыхивать ссоры между Кай и Уллой. Кайрин, когда это было возможно, просто уходила из дома, возвращаясь лишь поздно вечером. Но мачеха как будто нарочно искала этих встреч.
- Не могу видеть тебя! - как-то призналась Улла, вцепившись скрюченными пальцами Кай в запястье. - Ты такая же, как та ведьма, приносишь лишь несчастья! Это ведь ты забрала здоровье мой Эннилы? Признайся же! Ты начала поправляться, когда она слегка в постель!
- Отпусти, - приказала Кайрин. - Ты уже оболгала Маур, заставив её уйти. Теперь надеешься, что и меня вынудишь бежать из своего дома?!
Столько холодного гнева было в глазах Кай в тот момент, что Улла на мгновение растерялась. Кайрин вырвалась, и протиснувшись мимо мачехи, начала подниматься по лестнице к себе в комнату.
- Мне не нужно ничего делать. И так осталось совсем немного тебя потерпеть. Регин ждёт не дождётся, чтобы насладиться ласками своей юной жёнушки! - злобно сказала Улла в спину падчерицы. - Но вот только увидев такое чудовище вместо обещанной прекрасной девы, боюсь, он слегка выйдет из себя. И не будет ни ведьмы, ни твоего обожаемого колдуна, чтобы защитить тебя!
- У меня всегда есть Господин снегов, - спокойно ответила Кайрин. - Возможно, раз среди людей мне нет места, то он будет рад забрать меня к себе. Только учти, Улла, возможно, я попрошу его перед уходом заглянуть к тебе. И сама зайду.... Попрощаться.
Показалось ли женщине, или на самом деле холоднее стало в доме на мгновение?
Вернувшийся к середине лета, и не обнаружив в Дельхале Маур, Ольрик впал в ярость. Но если вначале он злился на ведьму, ушедшую без предупреждения - практически предавшую его! - то узнав о деталях произошедшего, гнев его обратился на жену.
За косы выволок он её во двор, и на глазах испуганной челяди толкнул в грязь. Та зарыдала - так отчаянно, как умела. Будь здесь Маур, она бы сказала, что Ольрика только ожесточают женские слёзы и истерика. В женщинах ярл ценил спокойствие и достоинство. И вид осунувшейся от горя, заплаканной жены Ольрика только раздражал.