Девушка поспешно повернулась, услышав голос Фаннора.
– А что, нельзя? Зал был открыт.
– Нельзя. Опасно, – отрывисто ответил Господин снегов. – И что ты так меня разглядываешь?
Фаннор выглядел непривычно со стянутыми в высокий хвост волосами, и в черной, плотно облегающей тунике длиной до середины бедра и с узкими рукавами, украшенными почти незаметной на темной ткани вышивкой. На обуви и обтягивающих стройные ноги штанах Кайлин заметила грязь. Да и плащ, сейчас небрежно закинутый за спину, выглядел замызганным.
Но совсем не странная для Фаннора небрежность привлекла внимание Кай. Она не могла оторвать взгляд от бледного лица Господина снегов. Он... он был похож на того человека, что она видела в волшебном шаре. В отличие от облика Мышки, веселого скальда, лишь отдаленно несущего сходство с Фаннором, черноволосый юноша в отражении мог бы быть родичем хозяина зимы. Или им самим, сменившим окрас, и лишившимся бесстрастного ледяного совершенства.
– Для чего эта штука? – спросила Кай, ткнув пальцем в шар.
– Это зеркало показывает прошлое того, кто в него заглянет. Что ты увидела?
– Скалу над облаками, почти у самой вершины горы.
Фаннор подошёл к шару, положив на него ладонь. Под его рукой что-то нечетко замелькало, но так быстро, что девушка не успела ничего заметить.
– Странно, это ведь не твое прошлое.
– Откуда ты знаешь?
Господин снегов посмотрел на Кай сверху вниз. После его поцелуя её воспоминания если и не стерлись полностью, то поблекли и отошли на задний план. Иначе бы от беззаботной легкости девочки не осталось бы ни следа.
Но почему-то он не хотел, чтобы она полностью забыла, кем была. Как он когда-то.
– Я следил за тобой, Кайлин. Видел, как ты растешь и меняешься.
– Следил?
– Да. Через одно из моих зеркал.
– Как мерзко! – Кай поёжилась. – И что, ты видел всё-всё?
Фаннор рассеяно погладил её по щеке, сделав вид, что не заметил, как она смутилась.
– Достаточно, чтобы стремиться вытащить тебя из того места, что ты звала домом. Люди бессмысленно жестоки, притом чаще с теми, о ком должны заботиться.
Отцовкие затрещины, издевки мачехи, пренебрежение брата. В жизни Кай было только два человека, которые дарили ей тепло – лапландская ведьма и её племянник. Может, только благодаря им душа Кай напоминала теплый огонек свечи, путь робкий, но все же разгоняющий тьму. И от которого порой нельзя было отвести глаз.
– Будто здесь лучше. Меня вот медведь чуть не съел! – смущенно сказала Кай.
– И дверь была открыта. Холле слишком своевольна в последнее время. – Фаннор взял девушку за руку и потянул за собой. – Пойдём. Здесь тебе нечего делать.
Хотя бы потому, что одно из зеркал было порталом – притом настолько ненадежным и непредсказуемым, что узнать, где и когда он тебя выкинет, если ты в него шагнешь, было нельзя. Даже он сам не рисковал им пользоваться.
Девушка попыталась сопротивляться, но ноги в меховых сапожках упорно скользили по льду.
– Ты не расскажешь мне обо всех этих зеркалах? А о том, что я увидела? Если это не мое прошлое, то чье? Холле, твоё? – затараторила она. – Это же интересно, и не просто так!
Господин снегов и не думал отвечать, продолжая тащить девчонку за собой. Но совсем не ожидал, что у самых дверей она внезапно поднырнет ему под руку, и обнимет, прижавшись всем телом. Он оторопело посмотрел на наглую малявку, цепляющуюся за его талию.
– Ты чего? Не боишься замерзнуть?
– Мне уже давно не холодно. Мне одиноко. Ты не прав, повелитель зимы, – глухо сказала она. – Пусть дома... дома меня не слишком любили. Но никогда не оставляли одну.
Вот что чувствуют смертные, когда заводят домашних животных, с изумлением понял Фаннор. Ему ведь не должно было быть дело до того, скучает ли малявка, или грустит – пока она делает то, что ему надо. Но сейчас ему стало её жаль. Ведь всё, что ей оставалось, это выслушивать наставления старой ведьмы, да и препираться с ним, не слишком безуспешно.
Коньки, уроки магии, все красоты владений Господина снегов не могли заменить маленькой смертной простого человеческого общения. Дружеской беседы, мягкости объятий, тепла улыбки.
Но даже позволяя ей злиться, капризничать – быть той своенравной дочерью ярла, которой Кай так и не довелось побывать, он все ещё не мог стать для неё защитником или другом. А врагом быть перестал.
Он ведь этого и хотел. Только теперь совсем не знал, что с этим делать.