Красавицу — стоило ей появиться одной на улице — преследовали юноши: они преграждали путь, чтобы посмотреть в упор и восхищённо прошептать: «Ну и красавица!» Сидеть бы Мадине дома и не высовывать нос за ворота, если бы… Если бы не один молодой человек, который часто сопровождал девушку в её прогулках по городу и быстро ставил на место всех, кто осмеливался попытаться к ней приблизиться. Звали его Кузьма Малов.
Несмотря на великолепные внешние данные: красоту, богатырскую фигуру и огромную силу, которым позавидовал бы любой мужчина, Кузьма служил всего лишь конторщиком в городской Управе. Юноша стыдился своей должности и ненавидел её. Конторщиков он считал крысами и крючкотворами и глубоко сожалел, что вынужден по воле родителей заниматься «недостойным его» делом.
Сегодня Мадина, когда дядя Сибагат, как обычно, дремал после обеда на террасе, тихонечко выскользнула из дома и вошла в вишнёвый сад. Она быстро шла среди цветущих кустов, лицо её разрумянилось от предстоящей волнующей встречи. Она даже не замечала вдыхаемого аромата и не слышала жужжания тысяч пчёл, собирающих нектар с цветов.
Вскоре вишнёвые кусты остались позади. Девушка вышла к старой одинокой яблоне, росшей в конце сада. Под её тенью царила приятная прохлада. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь густую листву. В это укромное местечко, где слышалось жужжание пчёл и щебет птиц, любила приходить Мадина, чтобы побыть в одиночестве, а иногда… чтобы встретиться с Кузьмой и поговорить с ним.
Подойдя к яблоне, девушка нежно обняла её ствол, словно приветствуя лучшую подругу, глубоко вдохнула подувший от реки прохладный ветерок и присела на скамейку.
Спустя четверть часа Мадина встрепенулась и поднялась. Ветви вишнёвых кустов раздвинулись, и к её «укромному местечку» вышел Кузьма Малов. Глядя на неё, молодой человек странно усмехался, и это не понравилось девушке. Лёгкая тень скользнула по красивому лицу Мадины, она надула губки и сделала вид, что приход Кузьмы вовсе не произвёл на неё впечатления.
— Почему так неласково ты смотришь на меня? — опешил Малов.
— Потому что ты это заслужил. Ты… — девушка не договорила, догадавшись, что он нарочно, чтобы подразнить её, пришёл с насмешливой улыбкой. Она не захотела наговорить ему резких слов и поэтому замолчала. Кузьма провёл ладонью по лицу:
— Не серчай, задержался чуток. Было много работы, и я не смог уйти пораньше, как обещал.
— Ничего страшного, — пожав плечами, улыбнулась Мадина. — Я даже и рассердиться не успела.
— А я спешил доделать постылую работу и к тебе бежать, — признался Кузьма. — Будь моя воля, давно бы уже распрощался с конторой, только вот родителей огорчать не хочу.
— Ну почему ты всегда так плохо отзываешься о своей работе? — полюбопытствовала девушка. — Я, конечно, в ней ничего не понимаю, но…
— Не по мне служба эта, — ответил Кузьма, тяжело вздыхая.
— А какая работа тебе нравится? Уж не приказчиком ли в магазине, как твой батюшка работал у моего отца?
— Нет, и эта мне не по нутру, — ещё раз вздохнул, отвечая, Кузьма. — Я бы кузнецом поработал или в железнодорожных мастерских… Ну, паровозником на худой конец. Но только не «канцелярской крысой», кем служу сейчас в Управе.
Мадина промолчала, а Малов пристально посмотрел на её почему-то раскрасневшееся лицо.
— Твой отец, как и ты, тоже вон какой огромный, а работал приказчиком у моего отца и не стыдился этого, — сказала вдруг девушка. — Я его хорошо почему-то запомнила. Он мне всегда казался не человеком, а горой!
— Будь жив твой отец, мой бы, наверное, и сейчас у него работал, — нахмурился Кузьма. — Они очень хорошо друг с другом ладили. Если бы не беда, твой дядя так бы и оставался сапожником, а мой отец…
Он не договорил, нахмурился ещё больше, а в его глазах загорелся огонёк.
— Ну чего тебе сделал мой дядя? — укоризненно покачала прелестной головой Мадина.
— Не мне лично, а моей семье, — уточнил Кузьма. — Он уволил моего отца и оставил нашу семью без средств к существованию.
— Но-о-о… Дядя объяснил мне, что твой папа… Как это говорится… Был нечист на руку?
— А что он мог ещё сказать? Он же должен был как-то оправдать свой поступок перед тобой и другими.
— А если дядя мой прав? Он же… Мадина замолчала, не находя слов.
— Как твой дядя мог судить о порядочности моего отца? — взволновался Кузьма. — Твой отец, что, подпускал его к своим делам купеческим? Твой дядя был всего лишь бедным сапожником и в ваш дом его пускали только из жалости. Если бы не пожар, унесший жизни твоих родителей, то твой дядя и сейчас был бы всё тем же сапожником, нищим и…