К такому Шону я не привык. Такого Шона я даже опасался. Обычная маска недалёкого мордоворота с дурацкими шутками, после всего, что случилось последнее время, медленно, но верно облупилась с лица моего старшего брата. И всё чаще показывался настоящий лик будущего императора. Но чему я удивляюсь? Моя маска шкодливого ребёнка тоже куда-то подевалась. Точнее -- видоизменилась. Немного.
После завтрака мы с Маньяками зашли за Ваном и Вэнди, вытащили их гулять по берегу.
Пока мы были в медчасти, я заглянул в палату к питерцу, где как раз обретались Стас и Женя с Ренатом. Сумел достоверно изобразить сочувствие с участием. Хотя на самом деле чувствовал только тошноту и усталость. Даже не стал выяснять, что на самом деле случилось. И едва сдержал смех, вспомнив, как быстро и легко умеет Денис клеить прозвища и какие именно есть у двоих тут находящихся. Сбежал, не задерживаясь.
Сейчас я брёл позади всех. И это учитывая, что Ван изрядно хромал, так что плелись мы со скоростью неторопливо ползущей улитки.
-- Что с тобой? -- Шон, отстав от остальных, поравнялся со мной.
Непонимающе взглянув на него, я спросил:
-- Что ты хочешь от меня услышать?
-- Правду, -- потребовал брат.
Некоторое время я шёл молча, глядя под ноги. Ответил:
-- Я не знаю. Не знаю. Но мне очень погано.
-- По тебе заметно, -- заверил тёмный братец. -- К врачу, я так полагаю, ты не хочешь?
-- А что, должен?
-- Нет, не должен, -- ответил Шон. -- Отлежись хотя бы. Выспаться для разнообразия ты же можешь?
-- Хорошо. Но только потому, что сил и желания с тобой спорить у меня нет, а ты всё равно не отвалишь, -- вымученно улыбнулся брату я.
Он только хмуро покосился на меня и кивнул в ответ.
День прошёл как в тумане. Отговорившись усталостью, я попытался остаться один. Братья как-то странно переглянулись, Шон едва заметно кивнул и не внял моей просьбе. На весь оставшийся день он практически превратился в мою тень. И наличие вполне материального брата заставляло меня не обращать внимание на нереальных людей, тёмных и светлых, появлявшихся периодически из теней и света.
После обеда куда-то испарились Маньяки. К вечеру Вану стало нехорошо. Светлый опять очень сдержанно кашлял, утирая кровь с губ, и мотало из стороны в сторону его отчаянно. Поскольку Маньяков след простыл, а Шон не решился отправлять Вана в медчасть одного, я, наконец, остался в одиночестве.
-- Сам дойдёшь? -- тревожно глядя на меня, спросил Шон перед тем, как уйти.
-- Да куда я денусь? Уж до общаги доползу как-нибудь, -- заверил я.
Дойдя до коридора, ведущего к донжонам общаги, я остановился и взвыл от досады:
-- Ну что за ересь! Опять придурочные первокурсники отжигают?! Черти долбанутые!
Кто-то разлил по коридору нечто липкое и настолько вонючее, что слезу вышибало убийственной газовой атакой. Пока не убрали, добраться до общаги можно только в обход. Ближе всего -- по улице. Или делать большой крюк через половину соединённых меж собой зданий и запутанных переходов. Самые отчаянные самоубийцы рисковали пытаться проскочить, не наступая в это липкое, изгадившее весь пол на ближайшие метров десять. На улицу не хочу, я в повседневной форме, а не в тёплой. Тащиться через всё здание -- хочу ещё меньше.
-- Идём через нижний коридор.
Повернув голову, посмотрел на оказавшегося неподалёку Женю. Возразил:
-- Так он же закрыт.
-- Вообще-то, уже открыт, хотя сказать об этом забыли, -- пожал плечами нурман. -- Ну, ты идёшь, или по улице предпочитаешь?
-- Иду, -- согласился я, направляясь к лестнице в подвальный уровень.
-- Вот объясни мне, тёмный, -- обратился ко мне Женя, когда мы миновали стальную решётку, раньше закрывавшую вход в подвальный уровень, -- почему вы такие? Помешанные на клановости, бесконечно преданные императору. Не понимаю, почему? Даже одиночки, воспитывавшиеся среди людей, никогда не бывавшие в Тёмной империи и уж владык своих не видевшие -- тем более.
-- У нас нет выбора, -- ответил я, глядя под ноги. -- Вы, люди, рождаетесь свободными. Мы... как бы тебе объяснить... мы несём пожизненное долговое обязательство, и, пожалуй, принадлежим... Госпоже Ночи, императорам и роду, а уж только потом самим себе. Это даёт силы изначально, но и лишает какой-то части свободы.
-- И что, вы такие -- все? Совсем все? -- полюбопытствовал Добровольский.
-- Есть и выродки, -- нехотя признал я. -- Но их мало. И мы таких уничтожаем, если они начинают нести какую-либо угрозу обществу. Поэтому выродки тщательно скрываются. Ты наверняка знаешь, что бюрократии у нас особо нету, когда рядом есть Рыцарь. Желательно постарше и ступенью повыше.