Таэш... от боли свело горло и захотелось завыть. Не могу, не хочу, не выживу я без тебя... Небо, прости меня за любые собственнические мысли и действия в отношении Твоего божества! Пусть не со мной, пусть бы осталась с другим, как угодно, лишь бы живая, лишь бы дышала, смеялась и радовалась...
-- Нет, -- сглотнув ком в горле, сдавленно ответил я. -- Она умерла.
-- Извини, -- растерянно пробормотала Лита. Подтянула колени к подбородку, обняла ноги руками.
-- В этом нет твоей вины, -- качнул головой я. -- Просто... не нужно больше о ней.
Не нужно, потому что не могу я вспоминать о моей любимой богине. Потому, что желаю себе смерти, думая о ней. А я не имею права умереть.
Молчание длилось, кажется, целую вечность, пока внутри меня медленно утихала буря.
-- Смотри, звезда упала, -- негромко произнесла Лита. -- О, ещё одна! Загадывай желание.
-- А ты загадала? -- спросил я, глядя в небо.
-- Ага, -- ответила она.
-- Какое? -- с любопытством повернулся к девушке я.
-- Хочу, чтобы жизнь подарила мне немного радости, -- ответила она, глядя мне в глаза. -- А может и много, как повезёт...
И в следующий миг оказалась слишком близко. Вкус её губ оказался остро-сладким, как апельсин...
Из тех далей, куда отправился мой рассудок, вывел телефонный звонок. Позвонил отец, поинтересовался, когда блудный сын явится домой. Сын ответил, чтобы папа не парился, явлюсь когда захочу. Родитель с убийственной серьёзностью заявил, что сын у него, походу, действительно блудный, и он ждёт дома с ремнём. На что я ответил весёлым предложением прогуляться по "десятому Аду". Папа посмеялся, и сказал, что уже пошёл готовить полосу препятствий.
-- Иди-иди! -- фыркнул я. -- Вернусь -- уделаю тебя на полосе как первокурсника.
-- Жду и предвкушаю! -- хмыкнул папа и отключился.
Убрав телефон, я осторожно посмотрел на девушку. Не пожалела ли она о таком спонтанном поступке? И как я сам к этому отношусь?
-- Что это у тебя за мелодия на звонке? -- спросила она, заменив этим вопросом множество других ненужных слов.
-- Пляска смерти, -- ответил я. Телефон новый, настроить я его не успел, поэтому мелодия на всех общая, одна из моих любимых. -- Творение Камиля Сен-Санса.
Конечно, такое ставить в качестве звонка на сотовом -- настоящее кощунство, но я пообещал себе ближайшее время исправиться.
-- Придётся идти домой, -- со вздохом признал я.
Улыбка на лице девушки померкла. Я взял её за руку. Потянул горячую ладошку к себе, легко поцеловал.
-- Пойдём. Это не последний день в нашей жизни. Завтра увидимся?
-- Да, -- снова улыбнулась тёмная.
Красивая, как дикая кошка!
Стоит ли говорить, что пешком до цитадели мы шли не слишком торопясь?
На следующий день мы встретились вновь. Время до обеда я потратил на семейство, потом дела, ещё раз дела, и к четырём часам удрал в город. Мне не хотелось никому ни о чём рассказывать, поэтому никто не узнал о зеленоглазой, светловолосой, весёлой, саркастичной, умной, шебутной и чертовки красивой девушке.
И ещё через день мы снова тихо слиняли гулять вдвоём. И снова...
Она занимала все мои мысли. С ней хорошо и весело. Быть рядом, творить безумства и глупости ради неё, вместе с ней. Касаться её кожи, обнимать, чувствуя, как из дикой львицы она превращается в ласковую, мурчащую кошку в моих руках. Целовать и терпеть, когда она хотела больно, в кровь прикусить мне губу своими острыми клыками... Что ж, я мог покусать и в ответ! Только не до крови. Аккуратно, за шею... как восхитительно пахла её бронзовая от солнца кожа!..
В промежутках между встречами с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то другом. Она даже начала мне сниться. Правда, как и всё, что обычно бывает в моих снах -- в кошмарах. Впрочем, государственные проблемы, любимая родня и прочие дела прочно вытесняли собой любые другие мысли, но когда голова оказывалась от них относительно свободна... Тогда я при любом удобном случае, если не гулял с ней по городу, переписывался "эсэмэсками".
Столько же внимания в эти дни я уделял только бабушке Дарине и Ильену. С дедом мы пересекались ненамного реже. И успели разругаться ещё несколько раз. Впрочем, мирились быстро и без взаимных обид. А поорать друг на друга так, чтобы драпали прятаться в бункеры все случайно оказавшиеся поблизости -- наше святое право.
Мне не хотелось говорить Лите, кто я такой на самом деле, и чем занимаюсь. Она знала лишь то, что я хочу закончить курс экстерном и сейчас взял небольшой перерыв в усиленной программе подготовки. Она удивилась, как так можно и зачем это делать, я отговорился "семейными обстоятельствами". Сама Лита только готовилась к поступлению на первый курс и училась в школе. Удивилась тому, что я уже в академии, узнав, сколько мне лет. Объяснил, что можно поступить раньше, если докажешь, что потянешь программу. И не стал уточнять, что я вовсе не на первом курсе, как она решила.